Русский излом. Роман в трех частях. Алона Китта

либо из Песчанска, либо ехал туда по какому-то делу. Похоже, и имя ненастоящее. Что ж, пока подыграю в его враньё.»

      – Скажите, что со мной случилось? Санитарка сказала, что Вы спасли мне жизнь.

      Ольга коротко поведала о событиях утра, и он горячо поблагодарил ее.

      – Не стоит!, -возразила она, – Вот, если бы Вы вспомнили, что привело Вас на рельсы, то это несомненно избавило бы меня от необходимости доложить полиции о случившемся.

      – Зачем? Я же ничего не помню!, -произнес он, четко выделяя каждое слово.

      – Куда Вы ехали? Может быть, у Вас билет сохранился?

      – А в моих карманах не было билета?

      – ,Судя по описи вещей, нет.

      – Зачем Вы расследует это происшествие?, – спросил он печально, – Вас же это не коснулось!

      – Как зачем? – не успокаивалась Ольга, – Если Вас избили и ограбили в поезде, то не лучше ли обратиться в полицию?

      – ,Не нужно полиции…

      Он попробовал подняться на локтях, но от резких движений усилилась боль, и он рухнул обратно в кровать.

      – Вам плохо?, – Ольга подошла ближе и положила руку ему на лоб, Внезапно раненый схватил ее руку в свои ладони и горячо зашептал:

      – Доктор, миленькая! Не надо полиции! Вообще ничего не надо. Я уйду сейчас, только не выдавайте!

      Он повторял эти слова несколько раз, будто заклинание, пока изумленная Ольга не пообещала оставить его в покое.

      – Я вернусь, Антон Иванович, и тогда Вы расскажете мне, отчего Вы избегаете полиции? Заодно, уж будьте добры, сообщите мне Ваше настоящее имя, господин Оболенский. Поверьте, с моей стороны Вам не грозит опасность.

      Он сделал вид, что задремал, и она вышла из бокса.

      – «И как мне прикажете себя вести с этим типом? Его враньё даже не забавляет! – размышляла она, идя по коридору, – Этот красавчик, несомненно, южных кровей – еврейских или кавказских. А я не люблю, когда меня используют втёмную.»

      Ночью ее вызвали к нему из дома: раненый снова стал задыхаться на фоне внезапного скачка температуры. Карл Иванович, не вполне оправившийся от недомогания, настаивал на сопровождении дочери.

      Накануне он выслушал ее рассказ о том, как она сделала плевральную пункцию, и теперь хотел лично убедиться, что дочь сделала все правильно.

      Ольга ничего не сказала отцу о своих подозрениях относительно личности потерпевшего, и старый доктор был убежден, что ему предстоит встреча с господином Оболенским, и никем другим! Впрочем, по прибытии в больницу они обнаружили пациента в таком состоянии, что, право, выяснять его настоящее имя было делом десятым.

      Осмотрев место пункции, Карл Иванович похвалил Ольгу, затем с помощью того же старенького стетоскопа выслушал лёгочные шумы и печально покачал головой и незамедлительно вынес заключение.

      – Я опасаюсь абсцесса, – сказал он, хмурясь, – Все признаки говорят об этом.

      – Как же?, – растерянно дочь, – Ты сам сказал, что пункция удалась?

      – Удалась, – подтвердила доктор, –