Путаны нелёгкого поведения. С. Н. Ходоров

Кому нужно вновь наводить уже сожжённые мосты?

      Вразумительных ответов на поставленные вопросы не было. Он уже почти час находился в пути, а тропа плавным серпантином всё виляла по нескончаемому лесному массиву. Хотелось остановиться, чтобы передохнуть и выкурить сигарету, как вдруг лес внезапно оборвался, обнажив огромную поляну, посреди которой за зеленоватым забором краснела крыша просторного дома. С удовольствием выпуская клубы табачного дыма, Леонид подошёл к дому и, сделав глубокий вдох, с замиранием в сердце приоткрыл скрипящую калитку. Тут же, откуда не возьмись, на него с грозным рычанием бросился чёрный, немалых размеров пёс. Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча с огромной собакой, охраняющей этот отшельнический лесной хутор, если бы из дверей дома не выскочила дородная женщина в серой поношенной кофте и цветастой с вертикальными оторочками широкополой юбке. Она отрывисто что-то выкрикнула по-латышски, и собака тут же отскочила в сторону, грозно взирая на тлеющий окурок, выпавший изо рта не на шутку перепуганного Леонида.

      Женщина, уже обращаясь к нему, продолжала что-то говорить по-латышски. Леонид, взволнованно размахивая руками в разные стороны, жестами дал ей понять, что не говорит по-латышски и, придя в себя после угрожающего рыка собаки, тихо спросил:

      – Извините, в этом ли доме проживает Илга Райнис?

      Латышская фрау, загораживая своим мощным седалищем лающую собаку, кивком пригласила Леонида пройти в дом. Пройдя через узкие сени, забитые хозяйственной утварью, он оказался в просторной тёмной горнице. Возле окна молодая женщина склонилась над крошечным грудным ребёнком, которого бережно держала на руках. Когда она подняла голову, вконец растерянный Леонид узнал в ней Илгу. Чуть раздобревшая, но не утратившая своей стройности, она не спеша положила ребёнка в кроватку и подошла к нему. Складывалось впечатление, будто он совсем недавно вышел из дома и вот вернулся, чтобы продолжить заниматься своими будничными делами. Илга обняла его за шею и, прильнув, пронизывающе, как это делала в палатке, поцеловала в губы. Краем глаза Леонид уловил удивлённые взгляды матери и младшей 15-летней белесой сестрёнки, взиравшей на Леонида, как на пришельца с другой планеты. Он и в самом деле чувствовал, что попал на этот заброшенный латышский хутор из другой Галактики.

      Оторвавшись от своего долгоиграющего поцелуя, Илга что-то сказала матери по-латышски. Та тут же схватив за руку свою младшую дочку, продолжающую заворожено смотреть на взбудораженного Леонида, поспешила вместе с ней выйти из комнаты. Илга снова бросилась на шею Леонида и опять стала покрывать всё его лицо поцелуями. Затем она усадила его на диван и, взобравшись к нему на колени, игриво прошептала:

      – Лёня! Как ты меня нашёл? Ты зачем приехал? Ты разве не помнишь, что я сказала тебе в аэропорту?

      – Ещё как помню, – откликнулся Леонид, алчно взирая на её округлые бёдра, выбившиеся из-под пышной домашней юбки. – Ты сказала тогда: "Прощай, момент истины настал».