Свет и тени Востока. Очерки и истории из жизни. Maryam Demirel

высокая полноватая женщина, одетая в домашнюю плюшевую темно-коричневую абайю со стразами (женская мусульманская одежда свободного кроя), и с платком на голове. Она сразу кинулась меня обнимать и целовать в такой манере, будто мы знакомы уже давно. Далее этому чересчур гостеприимному, на мой взгляд, жесту последовала и сестра мужа. Она была с распущенными волосами (дома незачем покрывать голову) и тоже облачена в абайю розового цвета. Не сказать, что красавица, но приятная. А потом я увидела толстенького мальчишку с забавными щечками. Ее сына. Позже я узнала, что золовка в разводе и сына воспитывает одна уже много лет. Анвар рассказывал мне о своей семье; однажды я даже имела честь разговаривать с ними по телефону, но одно дело говорить пять минут, а другое – стоять рядом лицом к лицу.

      Когда восторги улеглись, я огляделась. Я находилась в гостиной или так называемом ресепшн. Стены выкрашены в кремовый тон вперемешку с темно-розовым. Комната поделена на две части. Та, что ближе к двери, – для приема гостей – с диваном, кучей стульев и кресел, в стиле, похожем на барокко, с позолоченными спинками. Никогда мне не нравился такой стиль. Чуть подальше большой длинный обеденный стол, опять же – все рассчитано на большое количество людей. Вспоминая свою скромную кухоньку с маленьким столом, я непроизвольно улыбнулась. Дальше вел длинный коридор. Свёкр тут же подхватил меня под руку и повел показывать дом. В нем было еще три комнаты. Одна для него и его жены, другая для сестры Анвара с сыном и третья самого Анвара или, теперь уже будет правильнее сказать, наша. Мама Анвара, Иман, тут же отправилась суетиться на кухню – почетное место в доме арабской женщины. Сидя за общим столом и пробуя шедевры египетской кухни, я подумала, что все обернулось наилучшим образом. С семьей мужа мне повезло.

      Следующее, что я помню из нашей первой встречи, – меня усадили за стол и стали по очереди открывать семейные секреты. Мои египетские родственники принесли целую кипу альбомов. В основном там были детские фотографии Анвара. Мы все с интересом рассматривали черно-белую жизнь, зафиксированную на бумаге. Мальчонка с пухлыми губами и густой копной волос в парке на велосипеде щурится от солнца в объектив; молодые папа и мама у пирамид; мама обнимает их с сестрой, а на столе красуется торт со свечками и горы фруктов. Я оказалась права. В молодости мама мужа была женщиной редкой красоты. Я помню, тогда, в первый же день, сестра Анвара, Ноха, сразу бросила мне: «Мы тебя любим, Ксения». Я растерялась и промолчала. Мой российский менталитет залепил мне пощечину, напоминая о том, кто я и откуда. О том, что мы не говорим «люблю» просто так. Что не называем другом ни малознакомого, ни даже знакомого давно. Что не будем расточать комплименты из вежливости или страха, или выгоды. Наверное, они ожидали получить взаимный ответ, но его не последовало. Я просто мило улыбнулась. И все. Допускаю, что в нашей холодной войне, начавшейся позже, есть немалая доля моей вины, но не будем забегать вперед. В то время я еще только начинала свое хождение по мукам в неведомой стране, где всем