Одно слово стоит тысячи. Лю Чжэньюнь

Байшунь разом смутился, он понял, что грядет скандал, и поспешно ответил:

      – Наставник, я такого не говорил, не слушайте эти сплетни.

      Лао Цзэн хлопнул рукой о край лежанки:

      – Как же так? Все уж про это судачат, а ты заверяешь, что не говорил. Хочешь вырасти в моих глазах, лучше говори все как было, а начнешь юлить – пощады не жди! Ты вспомни, в каком ты был положении, когда пришел ко мне. Кем был и кем стал. Я, пожалуй, пошлю завтра за цирюльником Лао Паем, чтобы он помог вспомнить!

      Ян Байшунь хотел было что-то объяснить, но Лао Цзэн распалялся все сильнее. Позеленев от злости, он вопрошал:

      – Ты что же, полагаешь, что уже всему обучился? Думаешь, что я уже больше на ноги не встану? Я тридцать лет забивал свиней, и до сих пор ни один человек меня не хаял, а тут собственный ученик отплатил черной неблагодарностью, взял и засадил нож в спину! – С этими словами он зарядил себе две звонкие пощечины: – Не разбираюсь я в людях, сужу о них лишь по лицам. Так поделом же мне, твою мать!

      Тут к нему подоспела хозяйка и схватила за руки:

      – Ну что ты так разошелся, каким бы он подлецом ни был, но это все же твой собственный ученик. – Она повернулась к Ян Байшуню: – Байшунь, ведь ты сам виноват. Если тебя что-то не устраивает, так не бойся в лицо сказать, нечего за спиной ругать наставника.

      Лао Цзэн бросил в сторону Ян Байшуня:

      – Да ладно бы кто другой обругал, а то этот. Какой же я идиот, что согласился его взять!

      Ян Байшунь смекнул, что дело приняло серьезный оборот, а потому сразу же повалился на колени:

      – Наставник, я виноват, было дело, говорил, но не в том смысле.

      – А в каком же?

      Сперва Ян Байшунь хотел признаться, что говорил лишь про его жену, а про него даже не упоминал. Но как он мог такое сказать, если хозяйка все это время стояла рядом? Лао Цзэн, заметив его нерешительность, разозлился пуще прежнего:

      – Можешь ничего больше не говорить. С завтрашнего дня ты пойдешь по своей светлой дороге, а я – по своему узенькому мосточку, отныне ты мне не ученик и я тебе не наставник. Разойдемся, и каждый будет заниматься своим делом. А коли встретимся, буду к тебе на «Вы» обращаться.

      – Наставник, да куда же я без вас!

      – Это не я тебя вынудил, а ты меня вынудил. – С этими словами он разбил об пол керосинку и напоследок отрезал: – С завтрашнего дня к свиньям, твою мать, даже не прикасайся!

      8

      Двадцать девятого числа последнего лунного месяца женился брат Ян Байшуня, Ян Байе. Ян Байе тогда исполнилось девятнадцать. В те времена, когда Ян Байшунь был молод, жениться в девятнадцать лет считалось нормой, тем не менее продавец доуфу Лао Ян на тот момент еще не мыслил о женитьбе Ян Байе. Для их семьи свадьба была делом нешуточным. Серьезный характер этому событию придавали не только внушительные траты, которые, разумеется, предполагались. Но кроме финансовых проблем, имелись проблемы личного толка, ведь за женихом из бедного семейства в очередь никто не выстраивался. В отношениях с людьми