Он сказал / Она сказала. Эрин Келли

полно охраны, не волнуйся, ничего вам не сделают. У вас есть с собой камера или другое записывающее устройство?

      Я открыла сумочку, в которой не было ничего, кроме пары тампонов и записной книжки.

      Мы вошли в здание суда, и легче мне не стало. Интерьер, должно быть, выдумал садист. Наверняка он пытался создать нечто величественное. Изнутри помещение напоминало рисунки Эшера[3] – колонны множились, проходы разбегались, от всего этого рябило в глазах.

      Тут мне пришло в голову нечто ужасное:

      – Неужели Бесс тоже придется заходить здесь?

      Кит выглядел озадаченным:

      – Скорее всего. Не очень-то умно, правда?

      – Да это просто бред.

      Мы прошли в шумный внутренний двор. Античная тематика продолжилась – колонны упирались в потолок под самой крышей. Одну из стен целиком закрывал раскидистый плющ, росший из массивной кадки; он забрался футов на двадцать в высоту, что придавало помещению сходство с оранжереей.

      – Похоже, тут царит закон джунглей, – заметил Кит.

      Я оценила попытку меня рассмешить, но смогла выдавить из себя лишь слабую улыбку.

      В девятом часу утра зал суда номер один еще был закрыт. Кит принес нам кофе. Сперва мы просто сидели, рассматривая остальных. Одни рассеянно пялились в потолок, другие болтали с охранниками. С другого конца зала нам кивнула Кэрол Кент, которая брала у меня первые показания. Легкая улыбка на секунду смягчила суровое выражение лица с резким макияжем.

      – Пойдем спросим, что нам делать, – предложил Кит.

      Кент коротко поздоровалась. Тоже нервничает, решила я.

      – Скажу обвинителю, что вы пришли. Оставайтесь здесь, пока вас не вызовут. Есть комната для свидетелей, но там сидит потерпевшая, так что этот вариант не подходит.

      Вообще-то я подумала, что Бесс будет полезно увидеть знакомое дружески настроенное лицо, и собралась об этом заявить, но Кит меня опередил:

      – А что, если я оставлю вам свой номер? Мы будем где-нибудь неподалеку.

      Вертикальная морщинка между бровей Кэрол обозначилась резче.

      – Наверное, так можно. Давайте уточню у адвоката.

      Она вошла в дверь комнаты для свидетелей.

      – По-моему, стоит заглянуть хотя бы поздороваться, – заметила я.

      – Ты что, не слышала, что она сказала? Это запрещено. Подумают, что вы о чем-то сговорились. А вдруг все дело из-за этого развалят?

      Он был прав, как всегда.

      Рядом какая-то расфуфыренная блондинка щебетала в телефон-раскладушку.

      – Да, сегодня с утра изнасилование, – сообщила она таким обыденным тоном, будто говорила о приеме у стоматолога.

      Наверняка журналистка.

      – Навскидку из истории можно кое-что выжать. Обвиняемый – почти школьник, весь из себя такой сладенький. Папаша – большая шишка, финансовый воротила. Окончил Гордонстоун в том же году, что и принц Чарлз. Нет, связь они не поддерживают. Жаль, конечно, а то бы мы такое раздули… Слушай, давай перезвоню после заседания. Посмотрим, получится

3

Имеется в виду Мауриц Корнелис Эшер (1898–1972) – нидерландский художник-график, исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трехмерных объектов, самый яркий представитель имп-арта.