Тайны Нью-Йорка. Вильям Кобб

вы не знаете меня?

      – Возможно.

      – Меня зовут Бам, – ответил не без достоинства завсегдатай «Старого флага», – я Бам из дома «Трип, Моп, Бам и компашка», хорошо известного в Нью-Йорке, – сказал он, цинично осклабившись.

      – Я сказал вам, что не могу терять ни минуты времени… В настоящий момент ваше счастье в ваших руках… Советую вам не терять его… Напрягите лучше свою память и скажите, не имели ли вы какого другого имени…

      Бам колебался. Его недоверчивые глаза остановились на бледном лице умирающего.

      – Нет, – резко ответил он.

      – Вы неоткровенны… напрасно… или ваша память изменяет вам… Позвольте помочь ей… Не родились ли вы в Антиохии в пятидесяти милях от Сан-Франциско?

      Бам молчал.

      – Одним словом, – продолжал нетерпеливо Тиллингест, – вас зовут Джон Гардвин, и вы сын Майкла Гардвина, повешенного десять лет тому назад за убийство своего брата, Айка Гардвина.

      Бам сжал кулаки и сделал угрожающее движение в сторону банкира. Нисколько не смутясь этим покушением, банкир протянул руку, взял маленький револьвер, лежащий на стоявшем рядом столике, и небрежно положил его к себе на колени.

      Результатом этого простого действия было угасание минутной вспышки Бама, который ограничился выразительным ворчанием.

      – После несчастного происшествия, жертвой которого стал ваш отец, вы уехали в Филадельфию… Так?

      – Да.

      – Там некий грешок, совершенный в парке Фермаунт среди толпы, привел вас в тюрьму, где вы пробыли несколько месяцев. Четыре года спустя вы оказались в городской тюрьме Бостона…

      – Вследствие другого грешка, – заметил Бам.

      – Случившегося в отеле «Риверс»… Вы два года размышляли о грустных последствиях этой новой шалости.

      – Два года, это верно…

      – Вам тогда еще не было и девятнадцати лет. В эти годы вы уже поняли, что для захватившей вас деятельности нужна более обширная арена, и переезжаете в Нью-Йорк… где вы находитесь уже полтора года, не правда ли?

      – Абсолютно точно, полтора года.

      – И кажется, не разбогатели, – сказал банкир, бросая взгляд на лохмотья своего собеседника.

      Надо сказать, что Бам был очень сообразителен. Если в первой половине разговора он выказывал умышленный цинизм, то теперь он ясно понимал, что ведь не для того же привез его к себе один из первых банкиров Нью-Йорка, чтоб изложить ему его биографию…

      Значит, тут скрывалась тайна, которая должна была теперь же выясниться. Вероятно, начиналась игра, но играть надо было осторожно.

      – Мистер Гардвин, – продолжал Тиллингест, – есть ли у вас планы на будущее?

      – Ах, – произнес Бам, небрежно забрасывая ногу на ногу, – не совсем. Должен признаться, что со времени моего приезда в Нью-Йорк я со дня на день ожидаю случая, который решил бы мои проблемы.

      – Что ж, тем лучше. Сейчас я предлагаю вам именно такой случай.

      – В самом деле?

      – Вы, конечно, не скрываете