Хроники Заводной Птицы. Харуки Мураками

у Такитани? Там они вылезают, переходят по газону, ныряют под калитку и перебегают в сад на той стороне. Маршрут все время один и тот же.

      Она сдвинула очки на лоб, прищурившись посмотрела вокруг, водрузила их на место и выпустила изо рта облачко дыма. За это время я успел заметить у ее левого глаза ссадину сантиметра в два – рана глубокая, из тех, что оставляют шрам на всю жизнь. Черные очки, видно, должны были ее прикрывать. Лицо девчонки особой красотой не отличалось, но что-то в нем привлекало: может быть, живые глаза или необычной формы губы.

      – Вы слыхали про Мияваки? – спросила она.

      – Нет, а что?

      – Они жили в том доме. Очень приличные люди. Две дочери, обе ходили в крутую частную школу. У Мияваки было несколько семейных ресторанов.

      – А что ж уехали?

      Девчонка поджала губы, словно хотела сказать: а я почем знаю?

      – Может, в долгах запутался. В одну ночь исчезли – будто сбежали. Наверно, год тому назад. Теперь все зарастает сорняками, кошки вот развелись. Мать все время жалуется.

      – Неужели так много кошек?

      Не выпуская изо рта сигарету, девчонка посмотрела на небо.

      – Причем всех видов. Некоторые линяют, попадаются одноглазые… вместо глаза какой-то комок мяса. Бр-р-р!

      Я кивнул.

      – У меня есть родственница – у нее на каждой руке по шесть пальцев. Чуть постарше меня. Рядом с мизинцем – еще один палец, маленький, как у младенца. Она так научилась его подгибать, что большинство людей ничего не замечают. А вообще она очень хорошенькая.

      Я снова кивнул.

      – Это что-то наследственное, да? Как это называется… передается с генами.

      Я сказал, что не очень разбираюсь в генетике.

      Девчонка помолчала. Я сосал карамельку и таращился на кошачью тропу. Никто не появлялся.

      – Вы в самом деле не хотите пить? – спросила она. – Пойду принесу колы.

      – Мне ничего не надо, – ответил я.

      Она встала с шезлонга и исчезла в тени деревьев, чуть волоча поврежденную ногу. Я поднял с травы ее журнал и полистал его. Совсем не ожидал, что он окажется журналом для мужчин, таким… ежемесячным. На развороте красовалась женщина в тонких трусиках, через которые просвечивали все ее прелести: восседала верхом на стуле в нелепой позе, широко расставив ноги. Я положил журнал на место, сложил руки на груди и снова сосредоточился на кошачьей тропе.

      Прошло немало времени, прежде чем девушка вернулась со стаканом колы в руках. Послеполуденная жара донимала. Долго просидев на солнце, я чувствовал, как заплывают мозги. Меньше всего мне хотелось думать.

      – Скажите, – сказала она, возвращаясь к прежней теме, – если бы вам нравилась девушка, а у нее оказалось шесть пальцев, что бы вы сделали?

      – Продал бы ее в цирк, – ответил я.

      – Что, серьезно?

      – Нет, конечно, – сказал я. – Шучу. Думаю, меня бы это не очень волновало.

      – Даже если бы это могло передаться вашим детям?

      Я немного подумал.

      – Нет, для меня это, правда, не важно.