Беглец отовсюду. Владимир Александрович Лакодин

С другой стороны, младший за лето все равно сапожки-то расшибет в прах. Зачем тогда брать у Феорвила?

      Так соображаешь, соображаешь, да и подойдешь к старухе. Ну, конечно, пошвыряешься в обувке – окажешь почтение. Но сам знаешь, что заприметил уже вон те сапожки – слегка побитые и мальцу великоватые, однако прочные. Ну, дальше как обычно – яйца покажешь, распишешь про свежесть, да про размер. Как будто бы Озла твоих яиц не знает! И она тоже сомнение выразит, карга такая, да на свет будет смотреть, словно скрозь скорлупу прозревает. Что поделаешь – обычай.

      Потом заломит Озла полсотни яиц, да чтоб на дом принесли, а то ей неудобно ввечеру с Меновой обувку да еще и яйца тащить. Внучки-то не помогают, демоны им на шею, и мать их, распустёха, ума не вбила им через одно место.

      Сам начнешь с двадцати, да чтоб прямо на месте. И разговор на полчасика да заведется. То пошутишь, а то и обидишься наружно, если упрямство на бабу нашло. Станешь уходить как будто. А она тоже – рот беззубый подожмет и глядит на тебя, как на мокрицу. Шагов пять сделаешь по ряду (тут не спешить – главное) да в сторону Феорвила отчетливо так посмотришь. Тут старуха и сдаст назад.

      Ну и сговоришься – получит Озла три десятка да пару шнурков, потому что обувщики наши знают, что ты на досуге плетешь особые шнурки – нарядные и прочные, как демонова шкура. И в уме это дело имеют. А что с собой не взял ни пары, так не беда – Озла внучков пришлет еще до вечера – те и яйца заберут и шнурки. Сам же сапожки возьмешь сейчас – невелика ноша. А обману ты никогда не чинил – тебя тут всякий с малых лет знает. И тебя, и стариков твоих, и дедов покойных, и жену, и ее стариков…

      Доктор Хтоний, окинув взглядом ряды, решил отправиться к лотку прорицателя, который промышлял, помимо предсказаний, ремеслом старьевщика. Унылая и тощая, как у побитого грозами пугала, фигура Ури Сладкоречного возвышалась над толпой у самого въезда на площадь со стороны дороги на пристань.

      Еще издалека Доктор услышал, как Ури скорбно зазывает:

      – О тайнах завтрашних скажу, на суженого укажу!

      Не спрашивайте только про погоду!

      Супруга верность подтвержу! Неверность также обсужу

      и намекну, какие будут роды!

      Ворон мой волшебный

      клюнет свою тень —

      год укажет хлебный

      и удачный день!

      Волшебный Ворон сидел тут же на лотке Ури, привязанный за ногу веревочкой к поясу прорицателя, и был известен Доктору как ворона Хлюстка. Привязывать ее Сладкоречный начал в прошлом году, потому что Хлюстка повадилась подворовывать на других лотках всякие мелочи и уносить неизвестно куда. Прорицателю пообещали, что побьют, если он не вразумит волшебную птицу. Поэтому на Меновой Хлюстка теперь работала только на поводке.

      Обычно Ури оказывал три услуги: быстрое прорицание, индивидуальное гадание на листах Тар и – для особо взыскательных – составление звездного годового атласа. Быстрым прорицанием занимался Волшебный Ворон. Перед птицей