Последний шедевр Сальвадора Дали. Лариса Райт

в художественной школе, зерно, прорастившее тягу к высокому и прекрасному, зерно, открывшее Анне чувство любви – любви к искусству, не могло ей позволить обратить свое внимание на кого-либо из своего окружения.

      Все, что могла бы она так или иначе обозначить симпатией к противоположному полу, заключалось в работе над портретом одного юноши. Ей было четырнадцать, они учились писать портрет в классе, а натурщиком был такой же юный мальчишка. Этих уроков Анна ждала с нетерпением. Педагог никак не могла понять, почему Анна так отстает от других учеников. У многих профиль модели был почти закончен, а Анна едва успела нанести на холст первые очертания лица.

      – Что с тобой, детка? – удивлялась наставница.

      – Никак не могу подобрать краску. – Девушка отводила глаза. Это была ложь. Анна просто забывала о том, что должна подбирать краску, наносить на холст мазки, писать портрет. Она разглядывала юношу во все глаза, будто пыталась увидеть в натурщике нечто скрытое от посторонних. А может быть, она уже это видела. За все несколько уроков юноша не произнес ни слова, кроме общего приветствия и прощания. Но даже когда он здоровался с робкой улыбкой, Анне казалось, что он обращается только к ней одной. Юноша был красив. Черты лица вытянутые, утонченные, кожа бледная, словно прозрачная – редкость для испанца. Тем интереснее смотрелись черные угли кудрей, которые обрамляли щеки и спускались до плеч. Анна рассматривала этот волшебный диссонанс и мечтала о том, чтобы вместо парочки конфет от волхвов получить шестого января прядь этих притягательных кудрей. Что, если начать вести себя плохо? Тогда ей будут положены угли[15]. А кудри натурщика так на них похожи.

      Да, наверное, это душевное смятение и было тем первым трогательным чувством, которое называют первой любовью. Не было оно долгим или тяжелым. Скорее легким, одномоментным, будто дыхнувшим на нее нежностью весны и упорхнувшим далеко. И иногда манящим из этой своей призрачной дали чем-то трепетным, неведомым, очень нужным и невероятно притягательным, но пока до конца незнакомым.

      Все, что могла Анна с уверенностью сказать о любви, заключалось лишь в одной фразе: «Я люблю своих родителей». Ее она и произнесла, неотрывно глядя в огромные навыкате глаза художника, взгляд которых в очередной раз изменился до неузнаваемости, как только мыслями их обладателя завладела Гала. Анне казалось это трогательным и приятным, но вовсе не удивительным. Так и должно было быть с настоящим творцом, если речь заходила о его музе. Когда она встретит человека, рядом с которым ей будет легко и уютно писать картины, она тоже будет ценить каждое мгновение, проведенное вместе, станет ценить его мнение и дорожить его оценкой. Хотя она слышала и читала, что любовь, которой Дали любил свою королеву, напоминала слепое преклонение и походило более на болезнь, чем на истинное проявление любви мужчины к женщине. Но как она могла судить о правдивости таких заключений, не зная людей, не видя их отношений. Да и сейчас она видела только одного

15

Непослушные дети в Испании рискуют получить в дар от волхвов кусочки угля.