Последний шедевр Сальвадора Дали. Лариса Райт

видит только то, что ей дают видеть, и не желает разглядеть за обыденным необычайное.

      – Сто раз уже всем говорил. – Художник смотрел на девушку неодобрительно. – Разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший. Так что помни, что бы ты ни написала, совершенно не важно, что об этом думают другие. Главное, что об этом думаешь ты сама. Ну и чтобы написанное приносило тебе неплохие дивиденды.

      Глава 3

      «Я – декадент. В искусстве я нечто вроде сыра камамбер: чуть переберешь, и всё. Я – последний отголосок античности – стою на самой грани».

      Дали вернулся к столу и вздохнул с чувством выполненного долга:

      – Надеюсь, я тебя убедил. Так долго говорил, что в горле пересохло. Давай-ка выпьем их знаменитый вишневый компот.

      – Давайте.

      Художник сделал заказ и вновь обратился к девушке:

      – Так на чем я остановился?

      – На дивидендах.

      – Именно! Чтобы их получать, надо продумывать все до малейшей детали. И начинать не когда-то где-то потом, а здесь и сейчас. Вот как, ты считаешь, будут выглядеть стены отреставрированного театра?

      – Ну… – Анна задумалась. Что говорить? Что бы она ни предложила, ее воображению никогда не переплюнуть бурную фантазию Дали.

      – Может быть, яркая краска? – робко предположила девушка.

      Художник хлопнул в ладоши:

      – Делаешь успехи! Ты не безнадежна!

      Сердце Анны бухнуло и заколотилось в восторге. «Боже! У нее есть шансы сотворить из себя что-то путное».

      – Итак, красные стены, – удовлетворенно кивнул Дали. – Голые?

      – Очевидно, нет, – осмелела девушка.

      – Хлеб! – уважительно произнес Дали. – Красные стены, усыпанные рогаликами, булками, круассанами. Ничего подобного нет нигде. А между тем это странно. Ведь и важнее хлеба тоже ничего нет. Хлеб – это символ жизни. Так же, как и яйцо. Ну, конечно! – Он хлопнул себя по лбу, будто идея пришла ему в голову только что. – Крыша будет усыпана гигантскими яйцами. И башня Горгот. Пока она принадлежит городу, но со временем я присоединю ее к музею. И посвящу своей обожаемой Гала. И назову башней Галатеи. И на крыше тоже будут яйца. А еще скульптуры, множество скульптур-наверший. У некоторых на голове хлеб, другие будут держать в руках атом водорода. Это моя дань науке. И костыли – да, некоторые обязательно будут нести костыли. Знаешь, зачем?

      Анна отрицательно покачала головой, робея от мысли, что это может вызвать новую вспышку гнева.

      – Ты не читала «Тайную жизнь Дали?»

      – Нет, – прошептала девушка. Но обошлось. Художник лишь вежливо отмахнулся.

      – Конечно, не читала. Ты еще слишком мала. Так вот, дорогая, именно костыль превращает ускользающее движение хореографического прыжка в архитектуру, дает ему опору. Кажется, как-то так я написал в своей книге. Ну и обязательно водолаз в скафандре где-то над входом в Театр-музей. Понимаешь, зачем?

      «И все-таки она – посредственность».