Амулет Золотого Льва. Владимир Андреевич Жариков

согласился вождь. – Более того, я приношу извинения за нанесенный моральный ущерб и в качестве компенсации дарю тебе вот этот талисман. Он обладает какими-то волшебными свойствами, какой-то магией, честно говоря, я сам не знаю, чем именно. Мне его подарил один… Да, в общем, неважно, это долгая история. Короче, держи…

      Он протянул мне золотую бляху, украшенную мелкими бриллиантами, с барельефом сидящего крылатого льва в шлеме, сжимающего в поднятой лапе рубиновый меч. Сзади раздался какой-то грохот, а жены вождя сначала дружно взвизгнули, потом расхохотались. Толмач лежал на брюхе, вытянув вперед руку, и хрипло пытался что-то сказать. Видимо, он резко рванулся вперед, а шаман сделал ему подножку.

      Глава 7. ОЧЕРЕДНАЯ ЗАДЕРЖКА

      Баба-яга была права, поиск моих друзей может затянуться на недели, а то и на месяцы. Уже пятый день я в пути к этой загадочной Алмазной Долине, а встреча с таинственным Бэдбэаром до сих пор далека как каникулы в начале семестра. Зато возможностей отдать концы у меня последнее время было предостаточно. Как, например, сейчас. Я лежу на какой-то широкой доске, возможно столешнице, в позе морской звезды. Руки и ноги мои туго привязаны веревками к этой самой столешнице, а мой похититель стоит ко мне спиной, крутит ногой точило и точит огромный нож, почти что саблю. Я только что пришел в себя. Голова гудит как Царь-колокол в тот момент, когда от него отломился кусок.

      Предшествующие минуты (или часы, установить весьма сложно) вспоминаются довольно смутно. Мы ехали шагом, я был замыкающим в нашей колонне. Сначала мне показалось, что мой мерин совсем сдурел и ни с того, ни с сего высадил меня из седла, поскольку я взвился в воздух вниз головой. Потом я увидел, что вопреки закону всемирного тяготения земля очень быстро удаляется, а кроны деревьев приближаются, но каурый мерин здесь ни при чем, преодолеть гравитацию мне помогает веревка, затянутая удавкой на моей правой ноге. Кто и когда накинул удавку на мою ногу, я могу только догадываться, скорее всего вот этот самый верзила с точилом. Ну да, я обернулся назад, чтоб проверить, хорошо ли рюкзак приторочен к седлу. Кажется, освободил ногу от стремени и тут взлетел вверх. В кронах деревьев меня схватило косматое человекоподобное существо и оглушило ударом дубинки по голове.

      Теперь это гориллообразное чудовище, точит огромный нож, а я лежу, привязанный к столу, и разглядываю гирлянду из человеческих черепов, подвешенную у потолка.

      – Ты кто? – задал я совершенно идиотский вопрос.

      – Людоед! – ответил Кинг-Конг, не прерывая своего занятия.

      Вот что всегда меня удивляло и поражало в любых литературных примерах. Людоед (причем голодный людоед), поймавший жертву, вместо того, чтобы немедленно приступить к трапезе, умышленно, под любым предлогом, оттягивает это занятие. То, ссылаясь на усталость, ложится спать, то начинает точить нож, как будто нельзя было подготовиться заранее и держать инструмент в рабочем состоянии. А уж поспать, по-моему, куда приятнее на сытый желудок. Эта горилла могла меня сожрать сто раз, пока я был в бессознательном состоянии. Однако поскольку я еще жив,