Книга Истины. Ольга Лев

правителям и их наследникам! Я пришёл не за просветлением. Мне нужен верховный жрец и быстро!

      – Сию минуту, ваша светлость! – один из служителей кинулся к двери, за которой притаились беглецы.

      Вирин поспешно захлопнул створку и опустил ощупью обнаруженный засов. По ту сторону двери послышалась совершенно недозволительная сану жреца брань.

      – Какой …, Седьмая его забери, запер дверь? Мгновение, ваша светлость! Я воспользуюсь другой! – торопливые шаги утопали куда-то в сторону.

      – Надо выбираться отсюда, – тихо проговорил Лонцо, отступая вглубь коридора.

      – С радостью, – отозвался Вирин, поспешно следуя за герцогом.

      Через несколько шагов тьма стала не такой густой. Узкие окошки под самым потолком пускали в тесный коридор немного тающих лучей закатного солнца. Ещё через три шага друзья уперлись в незапертую дверь. За ней обнаружился широкий коридор с большими окнами, выходящими в сад.

      – И в какой стороне выход? – спросил Лонцо, оглядывая круглые завороты.

      – Этот коридор обычно охватывает святилище кольцом. Так что, идти можно в любую сторону. Вправо, наверное, ближе, – предположил Вирин, и двое молодых людей крадучись двинулись вперёд.

      Однако не успели они сделать и нескольких шагов, как шум и голоса послышались сразу и впереди, и за спиной. Друзья в панике переглянулись. Музыкант молча указал на очередную дверь. Распахнув её, беглецы оказались в роскошной, хоть и небольшой комнате. Стены были затянуты пурпурным бархатом, большое полукруглое окно всеми своими разноцветными стеклами смотрело на закат. Довершали картину стол из красного дерева, два массивных кресла и небольшой алтарь, укрытый серым бархатом. Свеча в золотом канделябре, изображавшем молнию, была потушена.

      – Пройдемте, ваша светлость. В моём кабинете нам никто не помешает, – послышался за дверью низкий голос.

      – Чтоб их всех Седьмая забрала, – выругался Вирин, утягивая Лонцо под серый бархат алтаря.

      Едва он успел поправить касающиеся пола края ткани, как дверь распахнулась. По толстому харранскому ковру мягко протопали две пары ног, сопровождаемые звоном шпор и бренчанием ножен. Скрипнула обшивка кресел. Прошуршали скромные шажки, о деревянную столешницу звякнули ножки серебряных кубков. Густо и звонко пролилось вино, и шажки скрылись за дверью.

      – Зачем вы ко мне пожаловали, ваша светлость? – тягучий, как патока, голос растёкся по кабинету, заполняя щели и ниши.

      – Оставь этот официальный тон, Сонас, – отозвался резкий голос Тагора, – здесь нет свидетелей. Где-то в ваших краях скрывается мой брат Лонцо.

      – Мне известно, что он объявлен предателем, – густой голос жреца пробирал до костей.

      Вирин попытался осторожно выглянуть из-под завесы, но увидел лишь темную рясу и концы широкого серебряного пояса, расшитого молниями. Лица верховного музыкант не увидел, но, судя по голосу, приятным оно не было.

      – Я надеюсь на твою бдительность. И на сознательность