Грани. Борис Григорьевич Дынин

у знатного оленевода Корякского автономного округа. Я сказал буквально следующее:

      – Однажды мы застали оленевода Немурыка Ендибаевича Нибенимекова за его любимым занятием: он снимал панты у оленихи по имени Заря Новой Эры. «Как Вы относитесь к отставке полковника Дынина?» – спросил я, поднося микрофон.

      – Однако так, – ответил тот и спел песню в манере Кола Бельды:

      На рыбалку б я пошёл,

      Но надо в командировку.

      Посмотрел бы я футбол,

      Но надо на планёрку.

      Над тобой висят дела,

      Нависают тучей.

      И

      зарплата – хорошо! Уваженье – хорошо! Благодарность – ничего,

      А в отставке лучше!

      Столы под руководством мамы были накрыты не совсем стандартно, вместо привычной для флотских инженеров водки был вечер коктейлей, мама командовала их приготовлением, стоя у стойки. Надолго нам всем запомнился этот прощальный вечер…

      Грань 5. Жизнь без флота

      По окончании службы во Владивостоке папа в шутку вспомнил о так называемой «слоновьей» болезни, заметив при этом, что слоны уходят из стада умирать куда-нибудь подальше.

      Во Владивостоке мы жили тогда в доме, проект которого в 1963-м году был разработан флотским проектным институтом при царившей тогда хрущёвской концепции жилищного строительства: квартиры с совмещёнными санузлами, маленькими кухнями и с высотой этажа в 2,5 метра. Так вот, проект этого дома несколько отличался от навязываемого стандарта.

      Дом состоял из двух неравных частей, после каждого лестничного марша был вход в квартиры, притом у одних квартир высота потолка была 2,5 метра, а у других – 2,7 метра, да и санузлы у этих квартир были уже раздельные. С одной стороны, хрущёвский норматив был соблюдён, а с другой – нет, как бы в виде исключения. Защищать проект, получать согласование на строительство надо было у заместителя командующего флотом по строительству. Исполнять эту тяжёлую миссию отправили начальника архитектурного отдела, который отличался своеобразной речью: он говорил очень быстро, как бы «жевал кашу», понять его было довольно сложно. Таким вот образом, благодаря особенности этого человека и было получено разрешение на строительство дома. Когда дом построили, в него заселились работники Тихоокеанского Военморпроекта.

      А чуть ниже этого дома проектировался ещё один жилой дом, но он мог закрыть вид на море из окна нашей квартиры, поэтому папа приказал отодвинуть его от красной линии влево.

      После отставки уже не радовал отца вид из окна на море, он больше не хотел здесь жить, мотивируя тем, что не хочет, чтобы его бывшие подчинённые видели, как он возвращается домой с авоськой, из которой торчат бутылки кефира.

      Эта картина пугала и маму. Они решили переехать в другое место и стали думать…

      Это должен был быть российский город, желательно у моря.

      И они нашли такой, им оказался Таганрог. Они сменили Владивостокскую квартиру на равноценную в Таганроге – тоже центр города, тоже с видом на море.

      Переехали.

      И стали жить-поживать. Мама устроилась на работу, на кафедру английского языка