Гиппопотам. Стивен Фрай

сернистыми соединениями и оздоровляющим азотом.

      Он покивал:

      – Я видел вас в окне с мамой.

      – О, а!

      – Разговаривали обо мне?

      – Помилуй, откуда такая мысль?

      – Ну, – он опустил взгляд на переползающего через его пальцы паучка, – она за меня беспокоится.

      – Если бы тебе пришлось давать в газету, в раздел «Требуются», объявление о найме матери, то лучшей фразы, чем «Должна быть готова к необходимости беспокоиться круглые сутки», ты бы для описания ее обязанностей придумать не смог. Таково основное занятие матерей, Дэви. И если они перестают беспокоиться хотя бы на десять минут, это наполняет их беспокойством, так что они начинают беспокоиться с удвоенной силой.

      – Это я понимаю… но только обо мне она беспокоится сильнее, чем о Саймоне или близнецах. Я же вижу, как она на меня поглядывает.

      – Да, но ведь у близнецов есть няня, так? А Саймон, как ни крути, он…

      – Он – что?

      Мне не хотелось прибегать к таким словам, как «зауряден», или «скучен», или даже «неумен», – словам, скорее всего, несправедливым.

      – В Саймоне больше привычного, традиционного, ведь так? Ну, ты знаешь, староста класса, регби, армия, все такое. Он… надежен.

      – А я, выходит, ненадежен?

      – Чертовски надеюсь, что это так. Я бы не хотел, чтобы у меня под ногами путался крестник, о котором нельзя сказать, что он необуздан и опасен.

      Дэвид улыбнулся:

      – Мама, наверное, рассказала вам о том обеде?

      – Ты насчет кроличьей блохи?

      – Почему разговоры обо всем, что связано с сексом, так смущают людей?

      – Меня не смущают.

      – Нет?

      – Определенно нет. – Я вытащил сигарету.

      – Вы ведь отдаете сексу немалое время, верно? Все так говорят.

      – Немалое время? Это как посмотреть. Я не отказываюсь ни от каких предложений по этой части, вот это верно.

      – Саймон говорит, что однажды видел вас с миссис Брук-Камерон.

      – Да ну? Надеюсь, его это зрелище повеселило.

      Дэвид встал, стряхнул со штанов травинки.

      – Может быть, пройдемся?

      – Давай. Ты сможешь срезать молоденький ясень и сделать из него клюку для меня, а заодно уж сообщишь мне названия полевых цветов.

      Мы направились к озеру и к рощицам за ним.

      – По моему мнению, – сказал Дэвид, – любви люди стесняются больше, чем секса.

      – Ага. И почему ты так думаешь?

      – Ну, о ней ведь никто не говорит, правда?

      – А по-моему, люди главным образом о ней и говорят. Возьми любой фильм, любую популярную песню, любую телепрограмму. Любовь, любовь, любовь. Занимайтесь любовью, а не чаепитием. Все, что нам нужно, это любовь. Любовь – огромная страна. Любовь загубит мир.

      – Ну, это все равно что заявить, будто они постоянно говорят о вере, потому что то и дело повторяют «Боже мой!» и «Иисусе!». Они упоминают о любви, но по-настоящему о ней не разговаривают.

      – А вот интересно, – сказал я, – ты когда-нибудь был влюблен?

      – Да, – ответил Дэвид. –