Спасенному рая не будет. Трилогия. Книга вторая. Голгофа. Юрий Дмитриевич Теплов

семейные уже отбанились.

      Утром Капитолина, чтобы накормить мужиков завтраком, вызвалась заменить у печки хозяйку. Но Шурик не позволил, видимо, не впервой ему было кухарить самому. Озабоченный Памфил неприкаянно слонялся по горнице, несколько раз заглядывал в спаленку, пытливо вглядывался в бледно-розовое лицо сеструхи. Было заметно, что он весь в маете, с нетерпением ждет ее пробуждения, и никак не может поверить в исцеление.

      После завтрака Алексей решил успокоить его:

      – Все будет в порядке, Памфил!

      – Хотя бы проснулась!

      – Проснется здоровенькая, не переживай. Подскажи лучше, где нам найти лесоруба Афоню, у которого катер.

      – Дома он сегодня. Они из тайги в субботу к вечеру выгребают. В баню. Сплав начнется, не до бани будет. Я и сам с вами прокачусь. Подскажу, что к чему, да и торговаться помогу.

      День, не в пример вчерашнему, выдался солнечным и теплым. Лед на реке Чулым, вдоль которого Игорь вел уазик, отошел от берега и потемнел, на нем появились проталины, возвещая о скором вскрытии. На буграх снег сошел, в низинках превратился в кашу. Талая вода сбивалась в говорливые ручьи, стекавшие с крутого берега.

      Афоню они застали во дворе в кампании с приятелем. Они сидели в салоне катера у откидного столика, на котором красовались литровая банка с самогоном и миска с солеными огурцами. Как и положено, отдыхали после тайги и вчерашней бани.

      – Погодите на улице, – сказал Алексею Памфил, – я сам с ним сперва переговорю.

      Минут через пять он вышел из калитки вместе с Афоней. Коренастый, как лесной кряж, с пепельной, побитой заметной проседью растрепанной шевелюрой, красноносый хозяин катера заявил густым басом:

      – Поглядеть на коня хочу. Чтобы фуфло не всучили.

      – Гляди, – ответил ему Игорь. – А я хочу пощупать твое корыто.

      Афоня наморщил лоб, переваривая «корыто».

      – Щупают только баб! А у меня плавсредство! Понял? Рыболовецкое судно!

      Игорь с Памфилом удалились к плавсредству. Алексей остался в машине. Афоня забрался на водительское сиденье и повернул ключ зажигания. Прислушался к ровному тарахтению движка. Скорчил недовольную гримасу. Тронул уазик с места, доехал до берега Чулыма, развернулся в обратную сторону. Недовольная гримаса будто приклеилась к красному лицу.

      Алексея она не могла обмануть. Состояние машины вполне удовлетворило Афоню, но он держал марку.

      – Пальцы стучат, – непререкаемо объявил он, остановившись у своих ворот.

      Мысли Афонии читались, как букварь: «Памфил сказал, что эти лохи хотят придачу в двадцать тысяч. Хрен им! Собью до пятнадцати, а может и до десяти. Но тачку упускать нельзя! Хватит в кузове на делянку мотаться! На этой тачке по любой просеке проедешь».

      – Ладно, согласен меняться, – после паузы, должной означать сомнение, сказал он. И тут же добавил: – Хотя и придется повозиться с ремонтом.

      – Не ври! – ответил Алексей. – Ремонта машина