Мой грешный герцог. Николь Джордан

напряглась, как он и рассчитывал. Она подняла голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Иану стало легче от ее недовольства. Лишь подшучивая над ней, он мог сохранить свое превосходство.

      – Если вы хотите превратиться в дырявый горшок, – продолжил он с манерной медлительностью, – то рекомендую начинать уже сейчас, чтобы успеть привести себя в порядок. Если ваши глаза будут красными и опухшими, когда мы объявим о свадьбе, то никто не поверит, что мы собираемся заключить союз по любви.

      Взгляд Тесс стал серьезнее.

      – Вы, вне сомнений, самый неприятный человек на свете, – процедила она сквозь зубы.

      – Полагаю, это лишь с вашей точки зрения.

      – Для меня имеет значение лишь моя точка зрения!

      – Вы забываете о вершителях наших судеб в лице сэра Альфреда и леди Перри.

      Она задумалась, хотя в ее глазах все еще читалась беспомощная злость.

      – Стоит полагать, что в ваших же интересах помочь мне выбраться из этого ужасного положения, Ротэм.

      – Сомневаюсь, что это возможно.

      Его фатализм, похоже, начал раздражать девушку еще больше.

      – Как вы можете оставаться таким спокойным? – язвительно спросила она.

      – Уверяю вас, я далек от спокойствия, но нет никакого смысла сетовать на судьбу, если ее все равно невозможно изменить.

      – У вас есть возможность повлиять на нашу судьбу. Все, что нужно, – это сказать леди Уингейт, что вы не согласны на брак со мной.

      – Боюсь, мне придется разочаровать вас, дорогая. На моем счету много тяжких грехов, но я не дам погубить вас. Вы попали в эту постыдную ситуацию из-за меня, поэтому я должен это исправить.

      «Я чувствую себя таким виноватым, черт возьми», – добавил про себя Иан.

      Стиснув руки в бессильной ярости, Тесс воскликнула:

      – Это так несправедливо, что я вынуждена выйти за вас замуж! Я не просила вас целовать меня.

      – Но вы и не сопротивлялись.

      – Я как раз хотела запротестовать перед тем, как нас прервали.

      Иан вопросительно приподнял бровь. Красные щеки Тесс свидетельствовали о том, что она охотно участвовала в собственном соблазнении.

      – Я знаю, что не должен был заходить настолько далеко, – признался Иан. – Но содеянное уже не исправишь. Мое имя сможет защитить вас.

      Когда на ее прекрасном лице снова появилось страдальческое выражение, он немного смягчился:

      – Не отчаивайтесь, милая. Никто и не подумает, что в нашем согрешении есть ваша вина. – Он улыбнулся и добавил: – Все считают вас святой.

      – Я далеко не святая.

      – Но вы являетесь образцом порядочности.

      – Я была им до сегодняшнего дня. Как же ужасно, что единственная моя оплошность может стать причиной пожизненного наказания.

      Иан согласился. Она не должна была нести на себе всю тяжесть общественного неодобрения. Если сравнивать их социальные пороки, то его проступки были в сотни раз хуже, однако их осуждали бы не так жестоко, как это могло быть с промахом Тесс. Почти всю свою сознательную