Пёс с золотыми зубами. Сборник. Сергей Прокофьевич Пылёв

дальше.

      – Никого не знаю.

      – Сам ты сесть никак не мог!

      – А вот сел же!

      – Мы зря теряем время… – вздохнул помполит. – У заключённых

      в понятиях закон не выдавать тех, кто им помогает.

      Капитан отмахнулся.

      – Алексей Павлович, хорошо подумайте над моим вопросом. Нам,

      комсоставу, нужен на него честный ответ. Мы ходим в загранплава-

      ния, и каждый из команды должен быть для нас предельно прозра-

      чен. Уверяю, что не стану наказывать вашего сообщника, а только

      спишу его на другое судно.

      – Я десятый раз говорю вам, что всё сделал сам! – с досадой

      вскрикнул я. – С катера перепрыгнул на баржу. С баржи по верёвоч-

      ному трапу залез на пароход.

      – Если вы сейчас чистосердечно признаетесь, то в первом же пор-

      ту, обещаю, отпущу на все четыре стороны… – тихо проговорил

      капитан. – В противном случае вам будет очень плохо. Вы в наших

      руках. Что захотим, то с вами и сделаем. Запру в канатном ящике и

      буду выдавать в сутки двести граммов хлеба и стакан воды.

      – В таком случае я сейчас укажу на любого из вас! – набычился

      я. – И пусть он попробует потом доказать, что не содействовал мне!

      После таких слов все, кроме капитана, отскочили от меня.

      – Что ты за человек, Данильченко?.. – вздохнул он. – Ты сорвал нам

      навигацию. Из-за тебя придётся идти обратно!

      – Если бы все пароходы возвращались из-за беглецов, то связь

      с материком уже давно прервалась! – усмехнулся я.

      – Так много вашего брата развелось?

      – Больше, чем вы думаете! – заверил я, однако насторожился: не-

      ужели они действительно вздумают повернуть? Для меня это было

      бы самое худшее. Возможно, конец.

      – Товарищ капитан! – сказал помполит. – Разрешите я заберу Да-

      нильченко к себе? Я его разговорю. У меня такой опыт есть.

      Капитан посмотрел на него, потом на меня.

      – Только под вашу личную ответственность.

      Мы вышли из каюты. Возле двери стоял кок в белой куртке. Я на-

      брался нахальства и попросил, чтобы мне дали поесть.

      – Там у тебя что осталось? – спросил помполит у кока.

      – Горячего ничего нет. Всё потрескали! – с явным удовольствием

      за аппетит команды улыбнулся кок.

      – Ладно, принеси мне чего-нибудь в каюту. Сообразишь!

      И кок сообразил головку сыра, сёмгу, нарезанную прозрачными

      алыми лепестками, кусок ароматного сливочного масла и буханку

      белого, ещё тёплого хлеба.

      – Попить бы! – вырвалось у меня.

      Кок принёс графин с водой. И я начал с того, что осушил его.

      Между тем помполит приступил расспрашивать, есть ли у меня

      жена, дети, кем работал раньше, за что попал в лагерь. Вопросы

      были самые человеческие. Я охотно отвечал. Наконец он поглядел

      на часы.

      – Время позднее. Ты, Алексей Павлович, ложись вот на эту кушет-

      ку. Если хочешь почитать, вон на столе газеты и журналы. А я пой-

      ду