Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье. Сергей Александрович Менжерицкий

– рукой подать, да плюс отношения с близкими такие, что лучше не бывает. Ну разве ж это плохо, Шишкин? А? Ты ответь – разве плохо? Ведь они нас всегда выручат, если потребуется. Поддержат, помогут, с ребёночком посидят… Ты только не молчи, Шишкин! Пожалуйста, не молчи! Наоборот скажи: молодец, Алёшка! Мудро поступил…")

      Машка отмалчивалась, забившись в угол и став из-за этого почти невидимой. В круге света, лежащем на столе, белели лишь её пальцы – длинные, тонкие, с чернильными пятнышками у ногтей. Они медленно и сосредоточенно крошили над блюдцем оставшуюся половинку миндального. Хрум-хрум. Хрум-хрум. Хрум… Потом пальцы замерли на секунду:

      – Молодец, Алёшка. Мудро поступил.

      И снова – молчок. И только крошки сыплются в блюдце. Хрум-хрум-хрум. Хрум. Крылов наклонился и сжал эти пальцы в ладонях. И расцеловал их – один за другим.

      – Ты чего дуешься, Шишкин? А? Что не так?

      – Я же сказала – молодец. Герой Советского Союза.

      – А впечатление такое, что послать собираешься…

      – Ты ж меня послал. Почему мне нельзя?

      – Я? Тебя?! Когда?!!

      – Причём – дважды. Вчера, когда про разговор с матерью утаил, и сегодня, когда всё подписал, а моим мнением не поинтересовался. Хотя… Всё правильно, в сущности. Квартира – твоя, решал – ты. Без сопливых.

      – Я за нас решал, Шишкин! За нас обоих! И был уверен, что ты сделала бы точно так же…

      – Ты был уверен. Отлично. А я вот уверена, что сделала бы по-другому. И тебе бы отсоветовала, кстати.

      – Да почему, ёлки?! Я ж как лучше…

      Из кафешного сумрака вдруг проступило машкино лицо – напряжённое, бледное, с огромными глазами, похожими на чёрные лепестки.

      – А лучшее – враг хорошего, Алёша! Слыхал про такую истину? И про синичку в руках, наверное, тоже знаешь. Так вот: квартира в Нагатино – пусть даже и без телефона – это та синичка малая, которая была у нас в руках, понимаешь? Ре-аль-но! Мы её ещё вчера за пёрышки трогали и радовались, как дети. А то, что тебе сегодня родные подсунули… Нет, это классно, конечно. На словах. Центр, телефон. Потолки высокие. До работы близко… Плохо другое, Алёша. От нас теперь уже ничего не зависит, понимаешь? В принципе.

      – А от кого зависит?

      – От твоих матери и отчима, естественно. От их честности и порядочности. Сдержат они слово – наше счастье. Будем считать, что тебе очень крупно повезло с близкими… Ну, а если – не сдержат? Вот не захотят они съезжать из этого генеральского дома – и дальше что? Упрутся и откажутся от всех своих честных слов… Ты такой вариант рассматривал, кстати? Хотя бы теоретически?

      Крылов со значительным видом полез в нагрудный карман и достал оттуда свёрнутый вчетверо тетрадный лист. Расправил его, пододвинул к Машке.

      – Вот, Шишкин! Гарантия!

      Она скользнула взглядом по стрелочкам, начёрканным отчимом. Вздохнула, улыбнулась невесело.

      – Гарантия, Алёша – это когда знаешь людей,