Курган 4. Воины Беловодья. Сергей Геннадьевич Байбаков

выступ, обогнули его берегом и…

      И онемели!

      ГЛАВА 2. Хозяйка лесного озера

      Шагах в двухстах от вендов, на пологом берегу тихой заводи, невдалеке от воды, стояла изба.

      Да что там изба!

      Хоромы! Небольшой терем!

      Дружинники остановили коней. Переглядывались молча: пропали куда-то слова. Оставалось лишь пристально рассматривать ухоженное строение.

      Так хорош, так наряден был этот терем с его светлыми стенами, умытыми окошками, окаймленными искусной резьбой ставнями, хитро вырезанными перилами и балясинами, что суровые венды не могли им не залюбоваться.

      Ну никак не ожидали они увидеть такое в этой необычной земле, после прохода сквозь больной лес!

      Отражались в озерной глади ясные гладкие стены, – будто любовалось собой пригожее жилье. Сверкала в закатных лучах лазурная кровля и бежали над ней кучерявые облака.

      Закрадывалось сомнение: уж не таится ли там неведомая опасность? Не морок ли этот опрятный терем? Слишком неожиданным было наткнуться на эдакое красивое жилье в странном, неведомом мире. События последних дней приучили вендов не сразу принимать на веру то, что видят глаза. Но нет, вроде бы хоромы им не мерещатся.

      – Этакое жилье князю впору! – Милован не мог скрыть восторга. – Оно даже лучше чем каменный дом!

      – Да, – согласился Прозор, – или князю, или богатому купцу. Верно, Добромил?

      – Верно. Я такого красивого дома даже в Триграде не видел – там и деревянные дома есть. Это наша Виннета вся из камня. Вот бы и у нас такой построить!

      – Вырастешь – построишь! – улыбнулся Любомысл. – Запоминай…

      Сразу за избой – или теремом? – зоркие охотники увидели небольшое стадо оленей. Трое детенышей в пятнистых шкурках и пяток самок. Предводительствовал ими красавец-вожак. Голову его украшали не до конца развившиеся рога. Старые олень сбросил ранней весной, а новое ветвистое оружие вырасти еще не успело. Животных будто не смущало и не страшило то, что они пасутся рядом с жильем.

      – Не боятся… – удивился Борко.

      – Видимо, приручены, – задумчиво сказал Прозор. – Непуганые…

      Но тут он ошибся. Услышав голоса, олень поднял голову, втянул воздух, и закинув рога на спину, издал низкое и протяжное мычание. При утробном реве шея его сильно раздувалась. Оленихи с детенышами неспешно, важно подняв головы, направились в лес. Шествие замыкал вожак. На шее у него Прозор разглядел нечто вроде ленточки, или, скорее, ошейника.

      – Точно, приручены, – улыбнулся предводитель. – Видимо, хозяин животину любит. Вы, вот что, парни. Не вздумайте в этом месте охотиться. Неизвестно, какие звери хозяину этого жилья любы. Может, они тоже ручные. Рассоримся.

      – Хорошо, – согласился Милован. – В озере рыба плещется. Борко обещал ухой угостить. Помнишь?

      – А как же, друг! Дай только с ночлегом обосноваться. Тут же ушицу сварганю. Ты как? Помог Прозоров корешок?

      – Помог. Хворь будто пыль мокрой тряпкой смахнуло.

      Милован и впрямь уже забыл