Новая жизнь. Анна Романовна Май

русыми волосами и серо-голубыми глазами?! Может, это потому, что на мне длинная легкая летняя юбка, а сегодня совсем нежарко, градусов 10-12, и все одеты тепло, одна я явно выделяюсь одеждой не по сезону? Народ на Оксфорд-стрит выглядит, конечно, более пафосно: здесь много приезжих со всего мира, бизнесменов, которые работают в близлежащих офисах и вышли перекусить. Люди приезжают в этот район, чтобы посетить дорогие магазины. Это кварталы для богатых. На общем фоне Оксфорд-стрит я, вероятно, кажусь наряженной чуть ли не в лохмотья… Мне становиться неуютно. Все-таки даже здесь встречают по одежке, хоть Роберто и говорил, что в Лондоне смотрят не во что ты одет, а тебе в лицо и в глаза.

      …Примерно через час с помощью распросов нахожу газетно-журнальный магазинчик, где продаются в том числе и русскоязычные издания – как из самой России, так и местные. Но здесь я вижу только одну газету – «Лондонское время».

      – «Лондон-ньюс» будет завтра, – говорит продавец-индиец. – Пожалуйста, один паунд семьдесят пи.

      Восемьдесят пять рублей за какую-то газетенку?! А метро! 4.70 за day travel card – дневной проездной. Да, по нему ты можешь кататься весь день хоть до посинения на любом виде транспорта, но все равно, 240 рублей за один день разъездов – мне кажется, это чересчур. Особенно для моего теперешнего бюджета! Теперь мне понятно, почему говорят, что жизнь в Лондоне дорогая.

      Выхожу обратно на Оксфорд. На Хай-стрит я чувствовала себя абсолютно в своей тарелке, но здесь нет. Я как-то очень быстро вдруг выдохлась, душевно и физически. Может, просто потому, что замерзла на сильном ветру? Моя тоненькая летняя курточка из плащевки без подкладки с вырезом до пупа абсолютно не греет! Хотела еще заехать в пару музеев, просто по Лондону погулять, тем более что все равно проездной уже оплачен, но сейчас мне ничего больше не хочется, кроме как домой. В тепло. К Роберто.

      …С удовольствием спускаюсь обратно в метро. Тут хоть не дует! И еще радует, что нищих не видно совсем, ни в подземке, ни на улицах, хоть Роберто утверждал, что их тут тоже полно. Он, видимо, просто не осознает, что действительно значит horrible life… Когда по вагонам то и дело кто-то шастает с просьбой о подаянии, и, куда ни кинь взгляд, обязательно упрешься в унылую фигуру с картонкой у груди. Лично я к подобным картинам за 20 лет после перестройки так и не смогла привыкнуть. Меня они здорово угнетают. Особенно когда побираются молодые женщины не цыганского вида с грудными младенцами или маленькие дети.

      В полупустом вагоне напротив меня садятся двое молодых мужчин.

      – Гречанка, – говорит один, разглядывая меня.

      – Полька! – не согласен другой.

      – Одета, как цыганка, – подытоживает первый.

      Мне очень хочется показать им язык, или сказать что-нибудь по принципу «на себя бы посмотрел, придурок», но я держу себя в руках. За три дня здесь я уже успела отвыкнуть от ежедневной порции мата и хамства в общественном транспорте и осознала, насколько же это здорово – жить без взаимных оскорблений.