Поиски национальной идентичности в советской и постсоветской массовой культуре. Кирилл Королев

мифологии, актуализировать «славное прошлое» в его «неискаженном» облике: «Да здравствует фэнтези Яги, Кощея и Змея Горыныча – сверхновое, агрессивное славянское фэнтези!»129

      Несмотря на расхождение во мнениях относительно семантических валентностей национальных формул в контексте массовой культуры, оба публициста, равно как и сторонники обеих точек зрения130, согласны, что национальные формулы глобальной массовой культуры способны – и должны – развиваться и далее. К сожалению, при анализе, пусть даже публицистическом, локальных культурных формул, как правило, упускаются из вида либо неоправданно сужаются131 широкие социокультурные рамки, в которых складываются и воспроизводятся соответствующие сюжетные комплексы. Хотя, разумеется, эти новые национальные формулы, новые культурные жанры не возникают из ниоткуда; все они представляют собой очередные стадии развития культурного национализма и в качестве таковых подлежат изучению в контексте хронологических сюжетно-тематических синтагм культуры, для которых предлагается определение «метасюжет».

      Метасюжеты массовой культуры

      В советской массовой культуре (подробнее об этом явлении, его хронологических границах и специфике см. далее) пользовался чрезвычайной популярностью – во многом навязанной, вследствие выраженной идеологической ангажированности советского культурного пространства – образ В. И. Ленина. Ленинский культ, сложившийся к середине 1920-х годов и с тех пор неуклонно поддерживаемый и подпитываемый, находил свое выражение во множестве материальных и символических форм: имя Ленина носили многочисленные организации – от детского пионерского движения до взрослых производственных коллективов, портреты «Ильича» тиражировались во всех видах, от изображений юного Володи Ульянова на октябрятских значках до парадных портретов в государственных кабинетах, статуи Ленина – ставшие в постсоветский период одиозным олицетворением советской монументальной пропаганды – устанавливались на центральных площадях больших и малых городов, ежегодно выходили или переиздавались документальные и художественные книги о Ленине, регулярно появлялись на экранах «ленинские» фильмы, писались картины, ставились театральные постановки, звучали эстрадные песни, посвященные Ленину или содержавшие упоминание его имени («И Ленин такой молодой, / И юный Октябрь впереди»), любое академическое или публицистическое исследование обязательно ссылалось на ленинские работы, коллекционеры почтовых марок, открыток и нагрудных знаков собирали и экспонировали «ленинские» коллекции, «в народе» ходили анекдоты, главным героем или персонажем которых был Ленин, и т. д. Иными словами, в советской культуре существовало особое, самостоятельное «полижанровое» направление, связанное с репрезентацией, фикциональной, документальной и обыденной, образа Ленина.

129

Озар Ворон. О фэнтези славянском и западном // Портал «Советник». URL: http://www.1-sovetnik.com/articles/article-535.html. Дата доступа 30 августа 2017 г.

130

См. обсуждение статьи Озара Ворона на форуме «Альтернатива»: http://alternatiwa.org.ru/_6.04.08/1-20-640-00000753-000-0-0.html. Дата доступа 30 августа 2017 г.

131

Примеры сужения контекста для другого направления массовой культуры – детектива: Белозерова И. В. Жанр детектива как отражение национальной ментальности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2006. №2. С. 316—317; Беляевская Е. Г. Когнитивные критерии выделения литературного жанра // С любовью к языку: сборник научных трудов. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2002. С. 384—392; Мельник В. В. Познавательно-эвристическое значение художественной литературы детективного жанра // Психологический журнал. 1992. Т. 13. №3. С. 94—101; Сошкин Е. Детективный сериал и серийный убийца (жанр как дилемма) // Новое литературное обозрение. 2011. №108 (2). С. 184—213.