Дикая груша – лакомство Ведьмы. Виктор Каирбекович Кагермазов

из под ткацкого станка выходит ткань, так из движения этих шариков, начала вырисовываться фигура девушки, сначала она была прозрачно-чистая, похожая на первый лёд, но потом из трещины в зеркале к ней протянулась тонкая, как волосок, сияющая нить и как на веретено стала наматываться на ледяную фигуру. Нить опутывала фигуру всё больше и больше, пока словно шелкопряд не окутала полностью. Поражённый увиденным, он стоял и не мог осознать, неужели вот так ему довелось увидеть то, о чём слышал в далёком детстве от старенькой бабушки и думал, что так не бывает, что всё это выдумки. А вышло во как, это он вот сейчас стоит в ночи под окнами настоящей ведьмы и видит то, что никогда и никто не видел, то, чему объяснения нет, то, что так сильно пугало и будет пугать простых людей.

      Влад ещё не отошёл от увиденного, как позади нежно вкрадчивый голос произнёс:

      – Что ищешь, милок?

      Он повернулся и обомлел, перед ним стояла Миланья. Её большие синие глаза смотрели с каким-то наивным укором, длинные русые косы спадали на голые плечи, её припухшие алые губы словно зазывали, она вся словно искрилась желанием. Не выдержав, он зарыдал и упал ей в колени, он всё понял, понял что прилип, будто бабочка в мёд…

      – Отпусти, отпусти ты меня, окаянная, ты же не настоящая!

      Звонкий смех перебил его:

      – Не настоящая, говоришь? А кто давеча стан мой ласкал, да уста поцелуями закрывал? Не ты ли? Ну да ладно, иди, только когда скажу, волю мою исполнишь. Ну что, исполнишь?

      Влад колебался. Она приблизилась так близко, что он начал терять обладание.

      – Ну? Исполнишь?

      – Исполню всё как скажешь! – потупя глаза, сказал он.

      – Ты и не скажешь «милая»? – издевалась она.

      – Хорошо, исполню, милая.

      – Ну да ладно, иди уже… Хотя постой, может, на последок в гости зайдёшь?

      – Ну, если только напоследок, то зайду, – буркнул он.

      – Тогда я ведь не из плоти была, так, образ в твоей голове, а сейчас во всей красе, и уже раздетая! Не боишься?

      Она быстро взяла его руку и коснулась щекой. Если бы перед ним была настоящая Миланья, скромная красивая девушка, он бы стоял спокойно и не переживал, а здесь была другая, тоже красивая, но наглая, не знающая стыда, сплошное коварство, от той Миланьи было только нагое тело…

      – А потом ты меня отпустишь совсем? В ответ раздался смех, затем ведьма сказала:

      – Да! Конечно. А что, неужто так плохо со мной? А? Неужто? Да что ты так напрягся? Нет, Владушка, не любовь твоя мне сейчас нужна! Пойдём, покажу, что надо будет делать тебе.

      Они вышли за околицу и пошли по почти исчезнувшей дороге в направлении заброшенного хутора, что был в десяти километрах вверх по речке. Пока шли, она всё напевала, бывало, пританцовывала, иногда дерзко проговаривала частушки, настолько бесстыдные, что ему было неудобно слушать, и он опускал голову. Она с издёвкой спрашивала:

      – Что, желать, значит, не стыдно, а слушать стыдно? Эки вы люди!

      – Ну да ладно, подними голову, что