Роман без героя. Александр Дмитриевич Балашов

Пустую бутылку, как ручную гранату, он бросил под комбедовский стол.

      – А закусить дашь? – спросил Водяра. – Али опять красный кукиш сунешь под нос?

      – И закусить дам! – ответил Петр Ефимович. – Гляди, не подавись токмо, когда дармовой хлеб жрать станешь.

      Водяра зажмурился и отошел от стола.

      – Хрен редьки не слаще…

      Водянкин повернулся лицом к народу, поклонился землякам в пояс:

      – Народ честной! Так записываться в «Безбожника» али ишшо повременить?

      – Пишись! Чё терять? Тузик в будке да голод с пробудки… Хуже, авось, не станет! – послышались голоса посадских соседей.

      – А Тузик?.. Он «за» али «против»? Тузик! Тузик! К ноге!

      Верный Тузик лохматым клубком кинулся под ноги хозяина.

      – Тю-ю!.. – удивился Васька Разуваев. – Та пес не в тебя, Венька!.. Молчун у тебя пёс твой! Не брешеть, как ты!..

      – У него силов брехать нетути, как и хозяин с прошлой Пасхи не жрамши!.. – отозвался кузнец Ванька Сыдорук, подтягивая на худом животе вечно сползавшие портки.

      Никто из будущих «безбожников» не засмеялся: над «голодной» правдой в Слободе смеяться было не принято.

      Петр Ефимович обмакнул перо в пузырек с чернилами, зажал в огромный кулачище школьную ручку, капнув кляксой на амбарную книгу, заматюкался:

      – Ну, харя твоя немытая… Входи в историю! Потом внуки о тебе сказки будут слагать…

      Водяра опешил от таких неожиданных слов, снова отступил от амбарной книги с уже проставленными в ней номерами слободчан – будущих «безбожников».

      – Я буду першим! – вдруг вывалился из толпы Васька Разуваев. – Мне и моей семье тоже терять нечего…

      – У нас и Тузика нету!… – поддержала мужа жена, скандальная баба, прозванная слободчанами Гандониха. (В те годы мало кто в Слободе толком знал, что это слово обозначает. Васька Разуваев, служивший в свое время матросом на эсминце «Быстрый», привез в родную Слободу несколько презервативов. Противозачаточные средства в быту слободчан так и не прижились. Но Васькины «гандоны» народ запомнил – Разуваев показывал «резиновую защиту» всем от мала до велика. И даже надул два больших белых шара, которые полдня летали над Слободой, потом зацепились за ветки деревьих и лопнули. В честь этих белых шаров и прозвали жену Разуваева Гандонихой. Помню, как опростоволосился их внук, учившийся со мной в одном классе, когда сказал Шумилову на уроке истории, что в Венеции «все плавают на гандонах». На что директор вполне серьезно ответил мальчику: «На гандонах не плавают, а летают»).

      – Молчи, Гандониха! – испугался конкуренции Водяра. – В чужих руках хрен завсегда толще кажется!.. Самозванцам встать в строй!

      Венька, опережая других любителей «халявы», поставил свою подпись в амбарной книге учета «безбожников».

      – То палочку, то галочку, то крестик… – недовольно бурчал Водяра. – Потсавлю лучше-ка я подпись…

      И поставил жирную кляксу от напряженности и ответственности исторического момента.

      – Вот