Замок Орла. Ксавье де Монтепен

лезвие не слишком глубоко царапало кожу[19].

      Потекла кровь. Серые наблюдали за происходящим; они стучали ногами и хлопали в ладоши.

      Тут острие ножа наткнулось на мышцу. Боль, понятно, была невыносимой, потому что Бродяга тотчас открыл глаза, как будто к мертвому телу поднесли Вольтов столб[20], и из его кровоточащей груди вырвался глухой стон.

      – Ну вот, – заметил Лепинассу, – вот мы и проснулись, милейший. И чувствуем себя живее всех живых, и много лучше, чем когда бы то ни было, не правда ли? Ну так что, к нам вернулась память? Вспомнили, где деньги? Вспомнили, где Лакюзон? И Варроз! И Маркиз! Тогда давайте наконец расскажем все доброму нашему другу Лепинассу.

      Губы у крестьянина зашевелились, но не издали ни звука.

      Однако ж и по движению его губ мучитель догадался, что Бродяге всего лишь не хватило сил произнести в очередной раз: «Не знаю…»

      Лепинассу заскрежетал зубами: им овладела неописуемая ярость.

      – Ах, ты ничего не знаешь, – повторил он, – ах, ничегошеньки не ведаешь!

      И лезвие ножа впилось на пару дюймов в правую руку несчастного, издавшего истошный вопль.

      – А теперь знаешь? – вопросил Лепинассу.

      – Нет, нет, нет! – в отчаянии вскричал Бродяга. – Ничего я не знаю, ничего не ведаю!

      Лепинассу проткнул ему левую руку так же, как перед тем правую, и снова спросил:

      – Ну, теперь-то знаешь?

      И снова Бродяга отвечал:

      – Не знаю я ничего!

      Рассеченное шрамом, безобразное, похожее на маску лицо Лепинассу сделалось мертвенно-бледным; клокотавшая внутри подлого мучителя ярость достигла предела.

      Согнутые волосатые пальцы его крепкой руки приблизились к горлу крестьянина, чтобы, как видно, задушить несчастного, но Бродяге перед смертью надо было развязать язык.

      И Лепинассу опустил руку.

      – Здесь где-то должны быть вязанки хвороста, – сказал он своим подручным. – Найдите и принесите сюда.

      Двое серых, достав из очага горящую головешку – вместо факела, отправились шарить по всему дому.

      – Разуйте-ка его! – прибавил вожак, указывая на Бродягу, у которого ноги свисали с края стола.

      Исполнить его волю не составило труда: на ногах у крестьянина были только грубошерстные чулки да громоздкие деревянные башмаки.

      Тут вернулись двое подручных с огромной охапкой сухого терновника, который они нашли в подвале. Даже не спросясь, что делать с этой охапкой, поскольку подобного рода пытки уже давно вошли у них в привычку, они свалили все на пол, под ноги Бродяге.

      Лепинассу, сунув обратно за пояс окровавленный нож, которым он только что орудовал, выхватил из руки подручного горящую головешку и сказал крестьянину:

      – Последний раз спрашиваю – слушай и отвечай! Где деньги? Где твой хозяин? Где полковник Варроз? И где преподобный Маркиз?

      Склонясь над окровавленным телом Бродяги, готового вот-вот испустить последний вздох, он жадно прислушался.

      Крестьянин закрыл глаза

19

Подобные отталкивающие сцены доподлинно соответствуют историческим фактам. И автор ощущал совершенно обоснованную необходимость их воспроизвести, дабы дать своим читателям как можно более полное представление об отвратительных жестокостях, какие чинили шведы и серые во время той долгой захватнической войны (примечание автора).

20

Вольтов столб, или элемент Вольта, – первый гальванический элемент, устройство для получения электричества, применявшееся на заре электротехники; был изобретен в 1800 году итальянским физиком и физиологом Алессандро Вольта (1745–1827).