Корни. Роман-гипотеза. Илья Тамигин

весь организм Леонтия Марковича. Отпускают! Домой!

      Но старлей продолжил:

      – Вы проявили себя сознательным и ответственным человеком, активно сотрудничая со следствием, благодаря чему все и закончилось так быстро. Как говорится: раньше сядешь – раньше выйдешь! Ваше дело передается в суд.

      Свет померк в очах несчастного доцента!

      – Как… в суд?! В какой ещё суд?!

      Голос его сорвался с крика на шепот.

      – В какой? В наш, советский суд! – удивленно пояснил старлей, кстати, так и не представившийся, – Контрреволюционная деятельность – это вам не шуточки! Да ещё в составе организованной группы, да связь с зарубежьем… Сами же признались!

      Он вытащил из дела какой-то лист и показал. Издалека.

      И Леонтий Маркович понял, что Афиногенов, по каким-то своим соображениям, подставил его, и теперь… теперь – всё! Колыма до конца жизни… А не Колыма – так урановые рудники.

      Следователь говорил ещё что-то, но Чернозадов уже не слушал. Так, в оглушенном состоянии, и вернулся в камеру.

      Полковник Цыганков удовлетворенно погладил папку с отчетом: дело монархиста Л. М. Чернозадова стало, фигурально выражаясь, соломинкой, сломавшей спину веблюда, то-есть помогло выйти на первое место по Северному Кавказу.

      – Молодца, Апполинарий! Всегда в тебя верил!

      – Служу Советскому Союзу! – пафосно отозвался Афиногенов.

      – Теперь с этим, Джимом Тики. Там, как я понимаю, превышение самообороны?

      – Да… Ничего серьёзного.

      – Как думаешь, – побарабанил пальцами по столешнице полковник, – Реальный срок ему дадут?

      – Сложно сказать, товарищ полковник… С одной стороны, на него напали с ножом и бритвой, ранили даже… Он же оборонялся только кулаками. С другой стороны – один труп на месте, а другой – менее, чем через сутки. Тут от адвоката сильно зависит. Ну, и от судьи.

      – Понял, не дурак!

      Цыганков встал и прошелся по кабинету.

      – Ты… это… намекни адвокату, чтоб не усердствовал. Оправдательные приговоры по нашим делам статистику портят. А с судьёй я сам поговорю…

      – Есть, товарищ полковник!

      25 мая 1950-го года состоялся суд над гражданином Новой Зеландии мистером Джимом Тики.

      Переводчиком был все тот же Саша Брянский, отныне дипломированный.

      – Слушается дело…

      На вопрос, признает ли он себя виновным, Джим ответил, что не признает.

      Прокурор выступил с речью, в которой заявил, что мистер Тики напал на граждан Мордачёва и Сипонько в туалете с целью ограбления и избил до смерти одного, а другого покалечил, подкрепив позицию обвинения показаниями Мордачёва.

      – Слово предоставляется защите! – провозгласил судья.

      Адвокат Виктор Иванович Птицын, дядечка под пятьдесят, с одутловатым лицом и темными кругами под глазами, в бой не рвался, ибо накануне имел беседу с капитаном Афиногеновым, намекнувшим, что оправдательный приговор по делу иностранца не в интересах миролюбивой политики