Пропавший без вести. Люси Кларк

пропускали занятия.

      – Это же была не школа, а актерские курсы.

      Ник только улыбнулся еще шире.

      О том, что весной Джейкоб сломал два пальца на ноге, я тоже никому не рассказывала. Будь это результат падения со скейтборда, вышла бы отличная история, но на самом деле Джейкоб ударил ногой по плинтусу, когда я заявила, что не отпущу его с друзьями в Гластонбери.

      Не доходя домика подружки Джейкоба, я замечаю Айзека. Он идет по пляжу и смотрит прямо на меня. Я опускаю взгляд, делая вид, что погружена в свои мысли.

      – Сара!

      Услышав, как Айзек произносит мое имя, я вздрагиваю, но не оборачиваюсь.

      Он бежит за мной по песку. Все тело охватывает жар.

      – Сара, стой! – кричит Айзек, почти догнав меня.

      Выбора нет.

      – О, Айзек! Прости, задумалась, – говорю я, не замедляя шаг. – Бегу к Джейкобу, уже опаздываю!

      Пришлось соврать. Краем глаза замечаю, что вид у Айзека встревоженный, руки подергиваются. К счастью, он кивает и отходит в сторону.

      Домик Каз и Роберта, выкрашенный в небесно-голубой цвет, немного возвышается над остальными. У отца Каз быстроходный надувной катер серого цвета с гигантским мотором (еще один способ заявить: «У меня огромный член!»), но на причале его не видно, значит, на отмели Роберта нет.

      Взбираясь на террасу по деревянным ступеням, я зову ребят по имени, чтобы не застать врасплох. Каз свернулась на диване, одна, с наушниками в ушах, глаза закрыты. Кожа темная от загара, выбеленные волосы спутались. А мой сын?.. Похоже, уже ушел – решил встретиться с друзьями или прогуляться до мыса. Я поворачиваюсь, но Каз вдруг открывает глаза и, удивленная, резко встает и вытаскивает наушники. Она отлежала щеку – осталось красное пятно, – взгляд заметно остекленевший.

      – Извини, я просто хотела спросить…

      – Я как раз… ухожу.

      – Куда?

      – К подруге. – Каз поправляет волосы рукой. Я застыла в дверях, не двигаюсь с места. –  Хотя у меня есть минутка.

      Сажусь на диван рядом с Каз. Стены обшиты вагонкой кремового цвета, на окнах дорогие рулонные шторы в темно-синюю полоску, над раковиной – антикварный барометр. Домик обставила мать Каз, которая затем бросила мужа ради менеджера компании, продавшей им недвижимость на условиях таймшер, и уехала в Испанию. После ее отъезда я ни разу к ним в гости не заходила. В спокойную погоду отсюда открывается чудный вид на безмятежную бухту, чьи воды отмечены лишь точками парусников и морских птиц.

      – Хотите чего-нибудь выпить? – не слишком радушно предлагает Каз.

      – Нет, спасибо. Шла мимо, подумала, что Джейкоб у тебя. Теперь вижу, что его здесь нет.

      – Верно.

      – Но он ночевал здесь?

      – Нет, – качает головой Каз.

      Ее «нет» камнем давит на грудь, вновь поднимая тревогу. Если не у Каз, то где?

      Она сидит на краешке дивана, готовая вскочить и улизнуть в любую минуту. Может, она мне врет? Не хочет говорить, что Джейкоб ночевал у нее – вдруг я рассержусь. Каз вертит серебряную сережку в виде морского конька в левом ухе, будто