Ромашковый чай. Ася Рождественская

светом наполнились пальцы. Тёплое сияние поднималось выше-выше по руке, до самой груди, шеи. И вот она засветилась вся. Вся! От макушки до пят. У окна стоял солнечный силуэт. Не чёрная тень на фоне ослепляющего потока, а ослепляющая фигура, вобравшая в себя все лучи, какие могли запомнить комнату. Как солнечный зайчик, только в виде девушки. У Лики перехватило дыхание, только поэтому она смотрела – молча, опираясь о дверной косяк. Это было очень страшно, но и очень красиво. Жутко красиво.

      – Дарин, Дарин! – воскликнула она, когда наконец прорезался голос, и пошатнулась. Ослепительная картина сменилась темнотой. Она сползла по косяку.

      И опять Дарина склонилась над ней, как перед их знакомством. Два взволнованных глаза и длинные волосы – до пола, потому что Лика была на полу.

      – Что с тобой?

      – Что со мной?! Что ты делала, Дарин?

      – Ничего особенного.

      – То есть, по-твоему, ничего особенного!

      Подруга, с виду такая прямая, искренняя и открытая, искусно обманывает её, скрывает какую-то непонятную тайну?

      – Я стояла у окна… – начала Дарина.

      Или это просто так упал свет, а у Лики разыгралось воображение? Или Лика сошла с ума? Но Дарина, явно, не заметила, как только что превращалась в светящийся сосуд.

      – Я просто радовалась.

      – Радовалась?

      – Я радовалась солнцу.

      По выходным Дарина делала наброски её портрета. Она хотела, чтобы это была одна из её лучших работ.

      – Ты красивая. Благодаря таким, как ты, рождаются шедевры.

      – Шедевры рождаются благодаря таким, как ты. Красота со временем проходит. Тем более, что она у меня ненастоящая: я на самом деле рыжая и страшная. А ты с годами будешь свой талант только оттачивать. Лучше бы я умела что-то делать так, как ты рисуешь. Тебе ведь, Дарин, это нужно как будто только для себя. Просто для наслаждения от творческого акта. А мне…

      – А ты бы хотела на таланте заработать свои миллионы? – засмеялась Дарина.

      – Ды нет, – Лика чуть подумала. – Скорее, признание. И не ради того, чтобы мной восхищались – хотя и это важно! – как затем, чтобы заставлять людей испытывать определённые эмоции. Определённые – мной.

      – Хочешь управлять сознанием масс? – опять засмеялась подруга.

      – Поверь, я бы сеяла только доброе и светлое.

      – Ну-ну… погоди, ты не знаешь, какой ты будешь тогда.

      – Но пока я умею лишь продавать цветы, – вздохнула Лика. – Силы есть, боюсь их зря растратить.

      – Не шевелись, пожалуйста!

      У Дарины волосы доставали до пояса, а спина в этом месте была открыта. Волосы гладили спину, плечи – она никогда их не закалывала. Дарина что-то быстро заштриховывала карандашом. Глаза… в них был тот самый свет. И она понемногу излучала его, глядя на Лику. Лике становилось тепло и как-то по-особенному хорошо.

      – Знаешь,