Малышка на биткоин. И другие рассказы. Сергей Коноплицкий

«Все извне — во мне». Шалаш обнесли кирпичной стеной, а сверху соорудили крышу из красивой зеленой черепицы. В городе появились объявления о паломнических поездках к дивному старцу.

      Как-то утром он проснулся и ничего не понял. Его борода больше не пахла соснами, вокруг были кирпичные стены и полумрак. Он вышел из постройки и оглянулся. Утоптанная тропа вела к его некогда девственному жилищу, на всех соснах поблизости была ободрана кора, а на входе в домик с зеленой крышей стоял камень с надписью «Все извне — во мне».

      Феогност Тадич постоял над этим камнем, всматриваясь в надпись, потом горько сплюнул:

      — Вот идиоты!

      Уже через несколько дней Феогност был дома, в Ржищеве.

      Уход в себя

      Было далеко за полночь, когда инженер Сапелкин ушел в себя. Произошло это быстро и неожиданно для самого инженера.

      Ушел в себя – и что осталось? Осталась оболочка, обложка, оскомина, орудие, обман. А внутри полный хаос. Полный хаос внутри инженера Сапелкина.

      Стал он внутри кричать, да никто не слышит. Вещь в себе. Интенция.

      Сосредоточился и попытался выпрыгнуть — ай да ловок инженер Сапелкин, ай да ловок. Ухватился скрюченными пальцами за край души и тянется вверх. А снизу черное копошится, а в нем детский горшок, школьные подзатыльники, первая любовь и еще множество грустных и подзабытых явлений.

      Глянул Сапелкин вниз, и страшно стало, а потом грустно, а после – весело. Рассмеялся он сам в себе, поднатужился да и выбрался. Целым выбрался — самое главное.

      Миссия Дениэла

      Известный в узких кругах миссионер Дэниел Чоп родился в небольшом портовом городке, и изначально жизненный путь его задумывался родителями как стезя инженера-кораблестроителя. Но время девяностых внесло свои коррективы, и Денис Горбацов, сменив свое имя на более благозвучное и современное, подался в миссионеры.

      В боковом кармане куртки он носил брошюру о креационизме, а за поясом – старый дедов тесак. Дэниел Чоп избрал основным направлением миссионерской работы атеистов. Сперва он пытался говорить с ними на ломанном русском, привычном для небольшого портового городка. Но, будучи неоднократно унижен рядом примитивных аргументов, которыми оперировали его оппоненты еще с советских времен, решил действовать иначе – просто бил кулаком в лицо и отбирал вещи.

      Братья по вере и даже пастор пытались отговорить Дэниела от радикальных методов, но результаты были настолько ошеломляющими, что и они умолкли. Вскоре атеистов практически не осталось. Самые стойкие ушли в подполье и основали катакомбное атеистическое движение «Бесстрашные». Вечерами они, тихо крадучись, небольшими группами разбредались по своим атеистическим квартирам и с тревогой ждали будущего дня.

      «Что день грядущий нам готовит?» — с робкой надеждой вопрошали они ночное небо, прижимаясь рассеченными бровями к оконному стеклу. Их взгляд разрывал