Евпраксия. Александр Антонов

вокруг каравана. Корыстной и злой зависти тоже нашлось место. И одним из больших, корыстных завистников оказался сам император германский Генрих IV. Он ни на один день не забывал о маркграфе Штаденском, который вопреки его воле уехал на Русь. Вскоре же на восточном рубеже Германии появились люди императора и ждали там, когда маркграф Штаденский вернется с невестой в свою Нордмарку. Он был еще на землях Польши, когда в маленький городок Эрфурт, где находился в это время Генрих IV, умчались гонцы, дабы уведомить императора о движении маркграфа.

      Едва получив долгожданное известие, император покинул замок Эрфурт и в сопровождении двадцати воинов и нескольких придворных вельмож и оруженосцев помчался в город Мейсен, чтобы там осуществить задуманный тайный план. Он успел добраться до Мейсена раньше маркграфа, занял на центральной площади дом и распорядился, чтобы бургомистр, полицмейстер и городские стражники произвели досмотр «товаров», ввозимых маркграфом в Германию.

      Ждать пришлось почти сутки. Лишь на другой день послеобеденной порой на площади Мейсена появился необычный караван. Поглазеть на него собрались все горожане. Император, который стоял у окна за шторой второго этажа богатого дома, даже рассердился. Он не ожидал, что площадь заполонит толпа людей. Но вот появились бургомистр, полицмейстер, полицейские. Подошли к маркграфу, который вышел из дормеза.

      – Ваша светлость, нам надлежит досмотреть ваши товары, – заявил полицмейстер.

      – Чья это воля, обыскивать меня? – спросил Генрих Штаденский.

      – Это воля императора, и она превыше всего, – ответил важный бургомистр.

      – Но я помню, мой батюшка маркграф Удон Штаденский говорил, что такого закона в германской империи нет.

      – Закон для нас – слово императора, – грозно возразил полицмейстер.

      Молодой маркграф, еще не окрепший духом, боялся императора. Но еще больше его страшил позор, которому он подвергнется, ежели допустит императорский произвол. Он осмотрелся и увидел сотни любопытных глаз горожан, которые с нетерпением ждали, чем обернется стычка императорских слуг с могущественным домом маркграфов Штаденских, коих уважала вся Северная Германия и которые были известны всей державе своей гордостью и отрицанием императорской власти. Пока горожане были на стороне маркграфа, и он понял, что этим нужно дорожить. Однако на многих лицах Генрих видел иронические улыбки и сомнение, что сей «колодезный журавль» возразит императору.

      – Сей длинный сынок не похож на батюшку маркграфа Удона. Ему ли встать против рыцаря! – рассуждал почтенный горожанин.

      – Матильду Тосканскую, тетку маркграфа, крикнуть бы сюда, – заявил бойкий молодой купец. – Она бы в шею погнала всех полицейских.

      Наконец маркграф собрался с духом, сказал бургомистру:

      – Ежели ты, господин, выражаешь волю императора, то иди и скажи ему, что все эти «товары» есть достояние дочери великого князя всея Руси книжны