Дырка от бублика 3. Байки о вкусной и здоровой жизни. Аркадий Лапидус

что это был рай, Серёжа не сомневался, потому как представшая перед ним картина была бесконечно мила сердцу рыцаря беспробудного алкоголизма. И пока там – на земле – все внимали безысходному ужасу и грязи деревенского псевдосоциалистического бытия, да ещё и для инородного тела представителя городской интеллигенции, то тут, в центре рая, стояла необъятная прозрачная реторта, в которой всё время приятно булькало. Под одним из змеевиков, струящимся из реторты, лежал пожилой ангел. Со звуком падающих в колодец капель в его широко раскрытый рот резво шлепалась подтекающая из трубы жидкость. Время от времени ангел шумно всасывал носом воздух, занюхивая жидкость рукавом. Второй ангел, ещё совсем молодой и неоперившийся, суетился у густого сплетения змеевиков поменьше с вентилями и табличками: «Экстра», «Русская», «Столичная», «Сибирская». Особняком аварийно струился алый змеевичок с надписью «Посольская». На нём болталась на шпагате весьма внушительная сургучная пломба. Ангел занимался очень знакомым Серёже делом: вытащив из-за пазухи грелку, он наполнял её жидкостью из-под крана с табличкой «Пшеничная». Над багровыми носами занебесных тружеников сверкала и переливалась фиолетовым цветом божественная аура. Серёжа скосил глаза и с удовольствием узрел и над своим нюхалом такое же освещение.

      – Привет, коллеги! Вахта как? – лихо начал он знакомство с занебесными кадрами.

      – Нормально! Как всегда! Железный ритм! Порядочек! Буль-буль – и «На-гора!» – качнулся неоперившийся.

      Оценив плавность и поэтичность неземной речи, Серёжа опять крякнул и, продолжая ничему не удивляться, заговорил в рифму:

      – Молодец – молодёжь! Ну а ты, старик, пьёшь?

      Пожилой скосил свои ангельские буркалы и выругался:

      – Аль не видишь, баламут, – экономлю я продукт! Прошёл ремонт текущий, а капает всё пуще! Пропадать добру не дам! Пропаду пущай я сам!

      – Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль! – застучали скопившиеся за время монолога капли, и Серёжа ещё раз крякнул:

      – Молодец, старый хрыч! Работай – не хнычь!

      Неоперившийся нюхнул грелку, сделал глоток и сморщился.

      – Что ты морщишься, студент? Мал тебе ассортимент? – удивился Серёжа.

      – А! – махнул рукой неоперившийся. – Что «Пшеничная», что «Столичная»! Их сам чёрт не разберёт, если он, конечно, пьёт!

      Грелка зашевелилась, и из неё выглянул легкий на помине чёртик.

      – Цена-то одинаковая – это знать пора! – чирикнул он.

      – Чур-чур меня! Ох, видимо, нельзя мне пить с утра! – вздрогнул неоперившийся ангел и торопливо перекрестил грелку, на что чёртик лишь презрительно сплюнул, а Серёжа подмигнул нечистому:

      – Постой, студент, не мельтеши! Не бойся – это свой!

      – А если так, тогда скажи – вкус почему такой? – не успокаивался неоперившийся.

      – Какой?

      – Да одинаковый!

      – Не может быть!

      – Всё так! – сказал чёртик и выпрыгнул из грелки.

      Серёжа озабоченно потянул носом:

      – Продукт,