Фартовый Чарли. Леонид Нетребо

сел на свободную скамейку. Таким образом, женщина оказалась против него. Вряд ли она помешает, несмотря на то, что Никите никогда не нравились слишком темные очки тех, кто оказывался напротив, – какой-то врожденный неуют от чужой возможности скрытого за ним наблюдения. Но Никита научился отключаться от ситуации настолько, что, если необходимо, мог буквально спать с открытыми глазами.

      Итак, он может начать первый день с посещения своего студенческого общежития. Потом институт…

      Никита вздрогнул от стороннего хохота. Возмущающее действие смеха было в откровенной направленности – в сторону Никиты. Выдержав паузу, он медленно повернул голову к «Мерседесу». Капот машины был поднят, мужчины о чем-то увлеченно беседовали. Вслед за этим ему показалось, что женщина глубоко вздохнула, точно была взволнована, между тем как поначалу ее вид представился откровенно досужим и лишенным намека на какое-либо внутреннее переживание. Если она даже разглядывает мужчину напротив, то, наверное, это не повод для такого напряженного смятения, которое читалось сейчас во всем ее облике.

      Между тем ее облик, случись это в другом месте и с другим настроением, весьма заслуживал бы настойчивого интереса. Причем, отсутствие подобного внимания, в шутливом комментарии к событию, являлось бы сущим грехом. Чего стоили одни, сотворенные для вечной улыбки, ямочки на белых щеках с розовыми пятнышками былого, наверняка пылающего румянца. Женщине на вид тридцать пять, а лет десять назад эти ланиты, очевидно, были половинками упругого персика, который сводил с ума не одного почитателя садовых чудес. Мелированые волосы не казались большой оригинальностью, но, струясь серебристыми волнами от своих основ к прямым тонким плечам, они подчеркивали стать, которая, в решающей степени, утверждалась прямой рельефной шеей, увенчанной небольшой головкой с чуть вздернутым кверху точеным подбородком. Типичная балерина! Подобное уже было. Где и когда? Разве все упомнишь! К сожалению, картина перед ним была неполной из-за того, что очки закрывали глаза и брови… Да, еще губы… О, губы!.. Они еле уловимо вздрагивают, как перед улыбкой, которую хотят скрыть до поры! Впрочем, очнулся Никита, какое это имеет значение? Гораздо важнее, что с того момента, как он вышел во двор, прошло добрых полчаса. Явка провалена; пожалуй, пора!..

      – Бонжур, Ник! Ты совсем не изменился. – Женщина откровенно улыбнулась и грациозным движением сняла очки. – А я?..

      …С ударением на втором слоге: ОлЯ!

      Есть кто? – Оля. Нет кого? – Оля. Вижу кого? – Оля. Доволен кем? – Оля.

      Несклоняемое чудо!

      …Он шептал нежные слова – волшебные эпитеты, улыбаясь в темноте – своему ласковому, безгрешному обману и девчонке, чья удачливость и красота в то время совсем не нуждалась в правде. Что говорила она? Или, если угодно: как звучал ее обман? Только и помниться: «Ай лав ю!..» Так ей было удобно: ночной (британский) бриз свевал греховные