Чехова, 16. Кир Фадеев

более собранным.

      – Да, отец, – покорно произнес Виджей. – Прости меня.

      Викрам вздохнул, снисходительно улыбнулся, похлопав сына по спине.

      – Если Йодхан спросит, – шепнул он, – скажи, что я тебя строго отчитал.

      Виджей подавил улыбку, кивнул и поспешил на занятия.

***

      Ночь выдалась удивительно ясной.

      Обе луны Сона-локи – лимонно-желтая и бледно-фиолетовая – искрились в зените золотистого небосвода и поливали задремавший мир своим тусклым сиянием.

      Нанкур, дремал, утопая в призрачных переливах. Редкие порывы теплого ветра шелестели пушистыми кронами деревьев, ярко мерцали лампы уличных фонарей, где-то вдалеке кричала потревоженная птица.

      Виджею не спалось. Мальчик стоял на балконе своей комнаты и с высоты третьего этажа наблюдал за безлюдными улицами родного города.

      Нараставшая тревога колола его сердце. Из головы никак не выходило обезображенное лицо Нагарджуны. Магия, которую он пытался создать в тронном зале, тяготела к темной энергии. Конечно, царевич сплел это заклятие лишь потому, что находился в подавленном состоянии, но, тем не менее, Виджей очень переживал за друга.

      Он хотел поговорить об этом с отцом, но тот до сих пор был крайне занят. Приехав домой, Викрам незамедлительно пригласил на ужин помощника илийского князя, чтобы обсудить с ним детали завтрашней встречи. Трапеза затянулась до позднего вечера.

      Виджей тяжело вздохнул и поднял взгляд на холм, туда, где в обрамлении пышных цветущих садов находился царский дворец. Ночью дом правителя сиял как драгоценный камень, но сейчас его красота совсем не радовала глаз. Сейчас от него веяло тревогой и напряжением.

      – Не спится? – тихо спросил отец, бесшумно заходя в спальню.

      Он кинул взгляд на нетронутую кровать и на меч в ножнах, лежащий на столе. Виджей почувствовал, как нахмурились густые отцовские брови, и оглянулся на него.

      – Что тревожит твое сердце, сын мой? О чем ты хотел поговорить?

      Виджей долго молчал, пытаясь облачить в слова свои ощущения. Затем произнес осипшим голосом:

      – Я боюсь за Нагарджуну, папа. Мне кажется, его разум во власти темных мыслей.

      – И что тому причиной? – поинтересовался отец, закладывая руки за спину. Он всегда делал так, когда думал или говорил о чем-то серьезном.

      – Царевич сомневается в решении царя подарить Иле и Дармдару часть наших земель, – признался Виджей, глянув на отца. – Последние несколько дней он ведет себя очень скрытно, а сегодня…

      Мальчик запнулся, вспомнив страшную гневную вспышку Нагарджуны.

      – Что – «сегодня»? – подтолкнул его отец.

      – Сегодня он даже не пошел со мной на фехтование, хотя всегда любил уроки боя от Йодхана, – закончил Виджей. И добавил: – Пап, я понимаю, завтра очень важный день и у тебя полно дел, но, может, ты поговоришь с царем об этом?

      Викрам глубоко вздохнул, устремив взгляд на Абхат-мандир. И степенно