Живущие не так. Алекс Фрайт

Прижимается легонько. Хорошо хоть в пределах разумного, не вызывает телом отвращение и тошноту. «Но тунику измажет», злорадно думаю я. Навка запрокидывает голову, веки с длинными ресницами мягко прикрывают глаза, вздрагивают часто.

      – Выполняй договор, волк.

      Нежить ждет. Чуть припухлые приоткрытые губы с такого расстояния свели бы с ума любого мужчину, изумительно правильные черты лица с тонкими, скульптурной резки, ноздрями, точеная шея, да и запах у нее отнюдь не могильный. «Вцепиться бы ей в горло сейчас», – проскакивает шальная мысль, но наклоняюсь. Несколько миллиметров до судьбы. Столкнутся или разминутся? Что произойдет? И произойдет ли прямо сейчас? И я прикасаюсь к губам навки.

      Только неимоверно краткое мгновение я чувствую прохладную свежесть вечернего заката на ее губах, а затем не я – она целует меня.

      Мириады желаний, жадных, зовущих, обжигающих, пронизывают меня насквозь. Разве нежить может быть такой? Я ощущаю ее всем существом: уткнувшуюся мне в подвздошье грудью, прильнувшую трепетным жаром губ, прижимающуюся бедрами до сладкой боли внизу живота.

      Захлебываясь чувствами, беззвучно спрашиваю одним разумом:

      – Кто же ты, нежить?

      И ее сущность распахивается мне навстречу:

      – Навка…

      Волна нежности захлестывает меня с головой, вызывая такие же ответные чувства, и впервые за время отсутствия в Кройдане я слышу, как Сорка внутри меня радостно приветствует Братца – мужского симбионта настоящего навья женского пола – встряхивая мою память. Сорка! Неужели только присутствие рядом не живущей пробудило ее? Сколько раз Алеся вкладывала в наволочку моей подушки веточки березы, но симбионт наотрез отказывалась обозначить свое присутствие, а сейчас заполняет мое тело, толкая навстречу девушке.

      …Жестокий мир Кройдана обязан вручить волку при рождении три подарка: имя, душу и сущность. И Макошь внимательно всматривается в новорожденного волчонка, прежде чем вытянуть из пряжи нити судьбы.

      – Какое имя подарили ему? ¬

      – Эллекс, – в три голоса отвечают сестры Суденицы, и одна из них держит в руках волка, вторая – душу, третья – Сорку.

      – Эллекс, – повторяет Род – и вспыхивает в ночном небе новая звезда.

      – Эллекс, – богиня Жива принимает на руки новорожденного.

      – Эллекс, – долго катает имя на языке Сварг, забирает у подручных богини судьбы душу, призрачную девочку симбионта Сорку – хранителя волка, и вдыхает их в маленькое тельце.

      – Эллекс, – Макошь выдергивает из пряжи три нити, привязывает к звезде, зажженной Родом, и вкладывает их кончики в гибкие пальцы Судениц.

      – Пусть вечно поворачивается Дышло Гражуля Колы, Эллекс, – ритуально склоняются в поклоне сестры, прикрывают веками незрячие глазницы, наматывают нити на пальцы, и начинают завязывать узелки на судьбе новорожденного волка, переплетая вместе три нити – Жизнь, Силу и Ненависть ко всему отличному от Навье…

      «Эллекс?», – я не понимаю странного