Живущие не так. Алекс Фрайт

не могу понять, каким образом семена-звездочки перелет-травы не умирают в руках нежити. Однако сейчас это не столь важно. Она ждала меня. С семенами. Почему? И она очень похожа на настоящего навья, а не на призрака с другого берега Сафати.

      – Я хотела тебя увидеть, волк, – откликается ее голосок моим мыслям, – Ты быстр. Я едва успела для договора.

      Ее речь спокойна и не окрашена оттенками страха. Нет, не так. Понятия страх и навка несовместимы. В ее голосе нет озабоченности последствиями встречи. Так правильнее. Нежная шея соблазнительно близко, и сама просится в руки, но стоит мне схватить ее и попытаться сломать, как ладонь у этого порождения Навье гарантированно разожмется, хотя бы для самообороны и семена коснутся травы. А если положить руку на сердце, то не так уж и просто убить навку даже мне. Волку да, а человеку вряд ли возможно. Да и черт с ней, теперь мне позарез нужны семена, хотя еще минуту назад я о них и не вспомнил бы.

      Не раздумывая долго, произношу обычно положенную в данном случае фразу:

      – Что потребует взамен Навье?

      – Поцелуй меня, волк.

      – Я не слышал о таких нравах у нежити и озадачен.

      Я снова оскорбляю ее, поперхнувшись условием, и я, действительно, более чем озадачен.

      – Один поцелуй, волк.

      – Нежить-шлюха? – я пожимаю плечами, – Доводилось ли кому встречать таких?

      Она не обращает внимания на оскорбление:

      – Один твой поцелуй.

      – Ты постоянно повторяешься, нежить. Поразительно. Но у меня нет времени выслушивать твои домогательства, – рявкаю я прямо в лицо навке

      Навка повторяет предложение твердым голосом, но колокольчики в ее голосе не носят признаков нетерпения:

      – Один поцелуй. Никаких других условий договора я не приму.

      Зато у меня нет терпения, а уж времени тем более. Я внимательно смотрю на навку. Прекрасное лицо, даже в своей серьезной настойчивости. Волосы девушки шевелятся от моего близкого дыхания, она разжимает кулачок, и четыре семени перелет-травы яркими светлячками снуют у нее на ладони.

      – Так ли ценен твой товар, нежить?

      Вопрос формальный: кому, как не этой дряни, знать для чего он мне, но поцелуй – это нечто неслыханное в качестве лота договора.

      – Четыре к одному, волк. Не стоит даже сомневаться, очень выгодный договор. Тебе может и за всю жизнь не удастся найти столько. Тем более за несколько часов. А этих хватит, чтобы спасти всех.

      – Откуда знаешь?

      – Знаю. Прими договор, волк.

      – Разве живые целуют чужих мертвых? – я цепляюсь за последнюю возможность.

      – Чужие или мертвые. Это сейчас ни к чему. Важны живые, которые скоро станут мертвыми. Так ты принимаешь условия, волк?

      Вот сейчас я точно уловил нотку напряжение в голосе навки. Что же ей так неймется? Что произойдет, если я соглашусь? Даже мысль обнять ее вызывает оторопь, а уж ощутить вкус ее плоти губами. Все знают, что служанки Паляндры прячут под своими хламидами. Хорошего там уж точно ничего. И кто целовал их? Если бы это была девушка.