Звезды Эгера. Т. 1. Геза Гардони

меня благодарите, – проговорил Добо. – Вот ваш спаситель! – И он указал на Гергё.

      Мальчика на радостях чуть не задушили в объятиях, целовали, благословляли его. Увы, долго придется ему ждать от людей ласки!

      В добычу венгерцам досталось пятнадцать груженых телег и уйма всякого оружия.

      Прежде чем приступить к дележу, Добо спросил невольников, кто из них первый попал в рабство.

      Выступил вперед молодой парень, крепостной крестьянин, и, сняв шапку, сказал:

      – Я, сударь мой.

      – Как тебя зовут?

      – Гашпар Кочиш, ваш покорный слуга.

      – Откуда ты родом?

      – Из Эгера, сударь.

      – А где ты попал в рабство?

      – Под Фейрваром, сударь. Мы занимались извозом.

      – Знаешь ты, чьи вещи на телегах?

      – Останься мы там, где их турки награбили, вспомнил бы. Да ведь эти разбойники грабили повсюду.

      Добо обернулся к турку:

      – Говори, Юмурджак.

      – Мы брали везде, где нам Аллах позволил. Все добро неверных принадлежит нам. Где находим, там и берем.

      – Что ж, тогда разложите все, и я поделю меж вами.

      В одной телеге оказалось много оружия. Оно было тоже взято в разных местах, но большая часть – в замке Морэ.

      Вдруг из общей кучи словно вынырнула маленькая, легкая сабля в бархатных ножнах вишневого цвета. Должно быть, она принадлежала сыну какого-нибудь вельможи.

      Добо поднял ее.

      – Гергей Борнемисса, подойди сюда. Возьми эту саблю, она твоя. Будь верным витязем, защищай отчизну, служи ревностно Богу! Да осенят твое оружие счастье и благодать!

      Он привязал саблю к поясу Гергё и поцеловал маленького витязя в лоб.

      Мальчик взволнованно принял оказанную ему честь, даже побледнел немного. Быть может, в его душу пахнуло на миг ветром грядущих времен, и ребенок почувствовал, что отныне быть ему неразлучным с саблей.

      Все, что не пригодилось солдатам, Добо поделил между невольниками. Каждый из них получил телегу, лошадь и оружие. Витязи не очень-то зарились на запряженных в телеги тощих крестьянских кляч.

      Цыган с громкими криками скакал вокруг доставшейся ему лошади и телеги. Но вскоре он поспешил к куче оружия и напялил на себя всякую негодную ржавую дрянь, которой пренебрегли солдаты. Он по-турецки подпоясался платком и так утыкал себя разными ножами да кинжалами, что стал похож на колючего ежа.

      Тут же валялся и сплетенный из морского тростника старый турецкий щит. Цыган нацепил его себе на руку. К босым пяткам прикрепил две большущие ржавые шпоры, а на голову нахлобучил шлем. Однако у него хватило ума оставить под шлемом и шляпу. Затем он схватил с земли длинную пику и, ступая осторожно, будто по сырым яйцам, торжественным шагом подошел к Юмурджаку.

      – Ну, Умрижаба, – обратился он к турку, размахивая у него под носом пикой, – как живется тебе, бибас[16] турок?

      Все покатились со смеху, но Добо прикрикнул на цыгана:

      – Эй, ты! Перестань нос задирать! Ты из каких краев?

      Цыган вдруг заискивающе поклонился:

      – Целую ваши руки-ноги, я отовсюду,

16

Бибас (цыг.) – глупый.