Хроника смертельной весны. Юлия Терехова

пока не знаю, кто наш противник. Тони – не первая жертва.

      – Жертва! – воскликнула Анна в отчаянии. – Значит, ты уверен, что нам ее не спасти.

      – Я надеюсь на лучшее. Если от тебя ждут отказа, то, видимо, планируют сохранить ей жизнь. Иначе, где гарантия, что ты оставишь свой отказ в силе?

      – Франсуа, я в безвыходном положении.

      – Безвыходных положений не бывает – это одна из непреложных истин Паллады. Порой приходится принимать крайне неприятные решения. Как на любой войне.

      – Значит, все же война? Только этого не хватало! – Анна встревоженно сжала руки. – Но чем ты занимаешься в Палладе в мирное время?

      – Ты в курсе, что у слова «маршал» есть еще значения? Например, в США так называют шерифа, надзирающего за законностью деятельности судов и за исполнением приговоров. Это мои функции в мирное время. И именно по этой причине я живу в Париже более десяти лет.

      – То есть ты – маршал уже десять лет?

      – Двенадцать, если быть точным.

      – И кому ты подчиняешься?

      – Никому. Я над организацией. Даже Магистр мне не указ.

      – А ты можешь приказать Магистру?

      – Теоретически могу. Если сочту его действия неправомерными, не соответствующими Уставу. Но за весь срок моего маршальства такое случилось лишь однажды.

      – Когда?

      – Два года назад, – Альба сделал паузу, а затем продолжил довольно сурово: – Когда один из командоров воспользовался рыцарями Ордена в личных целях.

      Анна ощутила, как ее мгновенно прошиб пот. Она не могла отвести взгляд от спокойного лица Франсуа. Наконец он смягчил тон: – Что же ты молчишь? Не спрашиваешь, кто был тем командором?

      – Я знаю, – отважно заявила Анна. – Это была мадам Перейра. Она просила за меня мадам Гризар. Значит, ты все обо мне знал.

      – Не все, – Альба покачал головой. – Но, конечно, я следил за тем, что ты делаешь. Когда я выразил Моник недовольство, она нашла аргументы, которые меня почти убедили.

      – Почти?..

      – Почти, – Франсуа невозмутимо варил кофе, ничуть не смущаясь шоком Анны. – У тебя найдется бренди?

      – Только коньяк. Жики пьет его как снотворное.

      – Пойдет. Я приготовлю для тебя кофе «Карахильо». По традиции его готовят с бренди или орухо…

      Анна тем временем достала бутылку мартеля из кухонного бара. – Но и мартель сойдет, – улыбнулся он. – Дай-ка мне два стеклянных стакана.

      Он налил в стаканы коньяк – ровно до половины, и долил их горячим крепким ристретто. – Вот так! – удовлетворенно заключил он и протянул стакан Анне: – Попробуй!

      Анна сделала нерешительный глоток и мгновенно из ее глаз брызнули слезы: – О господи, Пако! Как это пить?!

      – Не торопясь, за душевной беседой, – улыбнулся он.

      – Нашу беседу можно назвать душевной с большой натяжкой, – она все еще не могла отдышаться.

      – Почему? Мне казалось, мое общество тебе, по крайней мере, приятно.

      – Общество – да! А вот тема нашего разговора тревожит меня все сильнее с каждой минутой.

      – Понимаю, – Франсуа,