Леонтоподиум. Алиса Александровна Васильева

концу следующего дня ты не примкнешь ни к чьей свите, Леонтоподиум тебя пожрет. И имей в виду – к Каролине Элеонора тебя не допустит.

      – Мне не к кому идти, – озвучил я, в общем-то, и так очевидный факт.

      – Это и есть наказание, – пожала плечами Рада, – убирайся.

      Я брел по улицам Леонтоподиума, топча вездесущие эдельвейсы и пепел. Способность мыслить вернулась ко мне далеко не сразу, несколько часов я просто бесцельно шатался по городу. Я не включил плеер, и вечный гул завывал у меня в ушах, но сейчас мне это казалось сущей ерундой, как, впрочем, и сломанные ребра.

      Я размышлял над своим положением. Конечно, идя к Раде, я допускал, что она может выгнать меня, но все-таки до конца в это не верил. По правде говоря, я рассчитывал, что меня на какое-то время посадят на цепь на площади, может, еще добавят пару сотен ударов плетью или заставят чистить озеро Вероники – все это уже со мной случалось. Но оставить меня на съедение эдельвейсам?

      Теперь я по-другому взглянул на предложение Тритрети, но самое забавное, что воспользоваться им уже не мог. Леонтоподиум меня не выпустит. Город почувствовал, что я потерял покровительство Рады, и вцепился в меня мертвой хваткой. Если до завтрашнего вечера ни одна из принцесс не сжалится надо мной, Леонтоподиум высосет из меня все силы, а потом проглотит и будет каждую ночь сжигать мое сердце, согреваясь, как топливом. Так происходит со всеми, кто не нужен принцессам. Поэтому город и утопает в белом пепле. Бесполезные эмигранты, попадающие в город королевы Элеоноры, превращаются в пищу для этого ненасытного монстра, полезные получают покровительство одной из принцесс и становятся гражданами.

      Самой Элеоноре я не нужен. Она и жить-то мне позволяла только потому, что принцесса Рада взяла меня в свою свиту. Конечно, Ева помогла бы мне, но эта принцесса сама сидит на цепи в яме. К Каролине мне запретили приближаться, она потеряла рассудок в той же битве, в которой Рада стала хромой, а Ева получила ошейник и цепь. В свиту Каролины претендентов отбирает сама Элеонора. Остается только принцесса Мирослава, но она меня терпеть не может.

      И тем не менее я поплелся к Мирославе. Миновал почти опустевший торговый пассаж и вышел в Вишневый тупик. Пока Мирослава не сказала нет, у меня оставалась хоть какая-то надежда.

      Мирослава, хотя это и может показаться не совсем подходящим занятием для принцессы, содержит единственный в Леонтоподиуме бордель – «Дом под вишнями». Говорят, это весьма прибыльный бизнес.

      Мне строго-настрого запрещено соваться в «Дом…», но сегодня выбора у меня не было. О том, что я приближаюсь к владениям Мирославы, свидетельствовали редкие белые цветы вишни, летящие мне в лицо. Эдельвейсов тут уже почти не было, а вскоре стали появляться одинокие вишневые деревца. К самому «Дому под вишнями» вела вишневая аллея, освещаемая красными фонарями.

      Мои босые ноги утопали в мягком ковре из опавших цветов, которые в свете фонарей казались розовыми. Здесь вечный гул был практически неслышен.

      Вишни Мирославы постоянно цвели, но никогда не плодоносили,