Холод древних курганов. Аномальные зоны Сибири. Андрей Буровский

Лене почему-то стало неприятно от пристального взгляда глаз-бусинок куклы. Она стала сажать это чудо искусства подальше от себя или вообще в другой комнате.

      Катя, впечатлительная девочка, до тех пор рассказывала истории в основном из жизни Пушка – ее послушать, так кот чуть только не летал, ловя мошек, и был такой умный, что, когда мурлыкал, рассказывал сказки.

      Теперь наступила очередь Тайки – Валентина Николаевна уверяла, что именно так зовут куклу. И умная эта кукла была необычайно, и знала все на свете, и, конечно же, была живая, умела сама ходить.

      – Все куклы у тебя живые, Катя!

      – Они все понарошку живые, а Тайка в самом деле живая. Она ночью ко мне подбегает, и на горшок сама ходит!

      – Разве другие куклы не умеют к тебе подходить?

      – Они умеют понарошку… А Тайка в самом деле ходит, она мне горшок приносила!

      Оставалось только порадоваться и выразить удовольствие, что есть кому принести Катеньке горшок по ночам. Но что-то смущало Лену в этих рассказах… Она не смогла бы объяснить толком, что именно, но Катины рассказы про Тайку ей не нравились, и она не позволяла Кате ложиться спать в одной кровати с Тайкой. Позже она уверяла, что не было у нее никаких совершенно предчувствий, никаких опасений – просто не нравилась ей кукла, и все. Тем более не нравилось, что Катя стала лучше относиться к Валентине Николаевне, даже стала подражать ей, разговаривая с Тайкой:

      – Ну цто зе ты, моя детоцка-а…

      А Валентину Николаевну очень забавляли эти разговоры и ее популярность у Кати. Она стала часто прикасаться к ребенку, гладить его, и при этом смеялась глубоким грудным голосом, внимательно глядя на Катю.

      Наступал август, ночи стали звездопадными, небо темно-бархатным, глубоким. Исчезли летучие, нежные краски первой половины лета, полная луна выкатывалась багровой, мрачной; только поднявшись совсем, становилась поменьше в диаметре, меняла цвет на медный, излучала медовый свет. Приближалось полнолуние.

      Валентина Николаевна была уже на шестом месяце, переживаемые ею страдания сделались так тяжелы, что Дмитрий Сергеевич купил ей бриллиантовое колье и сережки с индусскими рубинами: от них страдания несчастной Валентины Николаевны не исчезали, но становились все-таки не до такой степени непереносимы.

      Эти недели были не очень хорошими, потому что Дмитрий Сергеевич уехал, а Валентина Николаевна, естественно, никуда не девалась… в доме стало очень напряженно.

      В этот вечер Лена, как обычно, уложила спать всех трех, каждого в свою кровать: и Катю, и Пушка, и Тайку. Кот сопел, не желал спать под одеялом, вылезал на подушку и наконец заснул, свернувшись в своей кроватке калачиком, избалованный до идиотизма. Лена еще почитала перед сном, глядя на огромную луну, плывущую за сквером, и уснула.

      А спустя какой-нибудь час Лену вырвал из кровати дикий вопль: такой, что она сразу не поняла, человек вопит или животное. Звук шел как будто из детской. Снова дикий, перекрученный вопль… Или орут сразу в два