Где-то в Конце Времен. Кинороман. Отто Мюльберг

нужна твоя помощь и советы профессионального конспиратора. И пожить пару дней.

      – Я с тебя действительно удивляюсь, Вилли. Беспорядочные знакомства сведут тебя в могилу, имей это в виду. А еще мне думается, что ты просто съел какой-нибудь просроченный стимулятор, с которого тебя так таращит на панику, и тебе просто нужен врач и поспать.

      – Лева, меня уже ищет ПСС, – и я все ему рассказал.

      Лева выслушал. Лева налил мне стакан. Лева пощипал нос и посмотрел, не написано ли что-нибудь на потолке.

      – Пойдем, посмотрим, что мы можем сделать с твоим горем. Я сейчас отведу тебя к одному еврею. Он может быть тебе сможет помочь, а может и нет, но в его присутствии, если у тебя есть хоть капля разума, не вздумай отпускать свои шуточки. Он очень религиозный еврей и может сильно обидеться. Это не далеко, через дом.

      – Да какие тут шутки.

      – Тогда пошли. Тебе повезло, он ночью не спит.

      Товарищ Сталин – Вы большой ученый,

      В языкознании познали высший толк,

      А я простой советский заключенный

      И мой товарищ – серый брянский волк.

      За что сижу, по совести, не знаю,

      Но прокуроры, видимо, правы.

      Сижу я нынче в Туруханском крае,

      Где при царе сидели в ссылке вы…

      Душераздирающая древнееврейская песня доносилась из форточки полуподвального помещения, примыкающего к ешиве.

      – Это он о египтянах?

      – Точно, о них! – Заржал почему-то Лева и протолкнул меня в узкую дверь.

      Велвел Меламед был и сам похож на поджарого матерого волка в наглухо застегнутом узком пиджаке и с гривой седых волос под традиционной широкополой шляпой.

      Откуда я знаю, что его звали Велвел? Да как же мне забыть своего первого Старшего Воспитателя в интернатуре? Бесконечно внимательный и терпеливый, знающий ответы на тысячу детских вопросов, Велвел Меламед навсегда останется для большинства нью-пражан частью детства наравне с героями сказок Туве Янссен и Гофмана, которые он знал наизусть и рассказывал нам перед сном каждую ночь.

      Я никогда не встречал его после окончания интернатуры и понятия не имел, чем он занимается в свободное от работы время, и кем был до переселения на Пантею.

      – Здравствуйте, дедушка Велвел, – автоматически я назвал его так, как называл его четырехлетним ребенком, и от чего-то засмущался.

      – Шалом алейхем, Вилли Бадендорф, – с памятью у дедушки было все прекрасно. И улыбался он, точно как в детстве.

      Мне сразу стало намного спокойнее, но я понятия не имел, чем мне может помочь старый воспитатель младших классов.

      Но через десять минут, когда мы с Левой были усажены на две единственные находящиеся в комнате табуретки и напоены крепчайшим чаем, я рассказал всю историю еще раз и во всех деталях.

      В чужих грехах мы сходу сознавались,

      Этапом шли навстречу злой судьбе,

      Мы верили вам так, товарищ Сталин,

      Как может быть не верили себе…

      Третий