Переплыть лето. Никола Стотан

пропал,

      Как распоследний простофиля.

      В твоих глазах иероглифы видны,

      И хромосомные наборы

      К наборам гречки сведены

      И нефтяным узорам.

      Твоей рукой начертан план

      И выкурен до половины.

      Удар, пробоина, фонтан

      И равнодушье льдины.

      «Упругих губ томительная сладость…»

      Упругих губ томительная сладость,

      Сосущий обод бархатных ресниц,

      И тень распластанная ниц,

      И жаркая пленительная слабость.

      Летящий взгляд горячею резиной

      Щеки касаясь, лишь слегка скользнёт,

      И этот жест таинственный невинный

      Рукой хирурга в сердце мне войдёт.

      И я ныряю дикий обновлённый

      В сжигающем смущении глубин,

      Чтобы достать мерцающий рубин

      Из раковины обнажённой.

      «Пригасив обычную мятежность…»

      Пригасив обычную мятежность,

      Как во сне – совсем заворожён,

      В эту ужасающую нежность

      Я тобой по плечи погружён.

      Размягчённый, ласковый, недвижный

      Я плыву в сиянии озёр,

      Грёз твоих пустынник книжный

      И желаний пламенный костёр.

      Необычный, терпкий, обнажённый

      Я пронзаю сладостную глубь,

      Чтобы умиротворённым

      На плече у ангела уснуть.

      Слово пастыря

      Зима. И мёрзлая дорога

      И настроение паршивейшее.

      И ночь, как откровенье бога

      По пьяне ангела пришившего.

      Новости космической медицины

      – Поехали! – сказала крыша.

      Заметка критика

      Поэт в России больше, чем поэт.

      Он член Союза журналистов.

      Рецензия

      (на пока ещё не снятый Никола-филмз)

      Одна судьба, одно величье

      У стана прокатного и стана девичьего.

      С тобой

      В угаре стонет комната

      Жаром вечерних симфоний.

      Близостью переполнены

      Площади потных ладоней.

      Нагло, уверенно кривятся

      Губы дразнящей малины,

      Дерзкие, выпрыгнуть силятся

      Зрачков дельфиньи спины.

      И обнажив стволы рассержено,

      В окне, как внезапный спазм,

      Лес осенний растерзанный,

      Редкий, как женский оргазм.

      Ладьями стучат кровати,

      Мы тянем тяжелое бремя

      И будильника глаз кошачий

      Льёт горячее терпкое семя.

      Но на атласно бархатной пашне

      Пахать уже не в силах,

      Тот, у кого борщом вчерашним

      Стынет кровь в холодеющих жилах.

      Тот, кто опухшее личико

      Прячет за бруствер кровати,

      Когда правят бретельку от лифчика

      Как лямку у автомата.

      И опять, пока красуется

      Жёлтый месяц за стеной,

      Падший ангелок целуется

      С совестливым