Черноногие. Э. Шевалье

дуэль будет последней для одного из нас. Неужели вы думаете, что причина нашей вражды так важна, что только смерть одного из нас может ее устранить?

      – Вы трусите? – спросил Марк, думая, что Кенет отступает.

      Улыбка грустного презрения промелькнула на губах Айверсона.

      – Я не трушу, но жизнь моего ближнего так же для меня дорога, как и моя собственная.

      – Довольно, все эти сентиментальности просто смешны.

      – Еще одно слово, – сказал Кенет, проводя рукой по лбу, как бы желая отстранить набежавшую тень грусти, – каждому из нас разрешается стрелять одновременно или ожидать выстрела противника.

      – Это мне все равно, поторопитесь только, – сказал Марк, к которому, по мере того как ему казалось, будто мужество изменяет Айверсону, возвращалась прежняя наглость.

      По знаку молодого человека подбежал Ник. На зов Марка его примеру последовал Крис.

      Они получили приказания и отошли за дерево, чтобы зарядить пару пистолетов, между тем как противники снимали с себя верхнюю одежду.

      Один из пистолетов был заряжен пулей, другой оставлен с холостым зарядом; Ник положил оба на траву и прикрыл по рукоятки своим плащом, потом отошел вместе с Крисом.

      – Кто же будет выбирать? – спросил Марк с едва заметным беспокойством.

      – О! Я не дорожу первенством и охотно предоставляю эту честь вам, – отвечал Кенет небрежно.

      – Однако я не желал бы…

      – Напрасно, берите какой хотите. Наша судьба в руках случая.

      Оба подошли к плащу. Марк наклонился и судорожно выхватил пистолет. Кенет взял другой, говоря:

      – Ник будет считать до трех, и как скажет «три» – стреляйте.

      Морау не ответил. Он, кажется, дрожал. Легкая бледность разлилась по лицу Айверсона.

      Они стали в позицию, лицом к лицу, вытянув руки, держа пистолеты на два вершка от груди.

      Ник Уинфлз стал отсчитывать по условию. Голос его заметно дрожал.

      В ту минуту, когда он досчитал до трех, раздался слабый выстрел.

      Вздрогнул Кенет, отступил назад Марк.

      Прошел миг мучительного молчания. Марк побледнел как смерть, вспыхнул румянец на щеках Кенета.

      – Фортуна изменила вам, – сказал Кенет, – угодно ли вам сознаться в вашей несправедливости?

      Марк не давал ответа, зубы его стучали, все тело сотрясала нервная дрожь.

      – Угодно ли вам принести извинения? – настаивал Ай-версон, наводя пистолет.

      – Мне просить прощения? Что еще выдумали! – сказал Марк, выдавливая насмешливую улыбку.

      Его взор умолял Криса о помощи, но Ник Уинфлз не спускал с того глаз.

      – Тогда готовьтесь к смерти.

      Крупные капли пота выступили на лбу Морау. Последний час пробил для него, но в эту минуту, в эту страшную минуту, удар по руке заставил Кенета выронить пистолет, и в то же время мелодичный, хотя суровый голос произнес:

      – Убийства не будет ни на деле, ни по согласию.

      Молодой человек оглянулся с удивлением. Перед ним стояла Сильвина Вандер.

      Пользуясь замешательством