Смертельный капкан. Сергей Майдуков

принял Андрея как родного, раскинул перед ним все свои улицы, бульвары и скверы, радостно уставился на гостя тысячами окон, поблескивающими в лучах уже вполне летнего солнца. Поначалу было незаметно, какой он весь старенький, невзрачный, потускневший. Но постепенно с глаз сползла ностальгическая пелена. Исчезнув, она позволила увидеть город таким, каким он стал на самом деле, не желая идти в ногу со временем, увязнув в своих допотопных представлениях о прекрасном.

      Обшарпанные стены, потрескавшийся асфальт, уродливые скворечники лоджий, вытоптанные газоны, мятые мусорные баки… Каждый пятый встреченный мужчина попивал пивко, молодежь и детвора расхаживали с совершенно взрослыми, серьезными лицами. Обстановка угнетала, как резко повысившееся атмосферное давление или полнолуние.

      Внутренне Андрей был готов к тому, что с самого начала его будут преследовать сплошные неудачи, и не ошибся. В полиции с ним не то что разговаривать не стали, а послали туда, чему и названия нет в официальном языке. Никто здесь в глаза не видел отцовского мобильника, а расспросы лишь злили полицаев, которые сулили назойливому визитеру денек-другой в «обезьяннике», чтобы не был таким деятельным.

      Встретился Андрей со следователем Перепелицыным, полюбовался его замечательными очками, послушал россказни про то, как беспристрастно и оперативно ведется следствие.

      – Скажите лучше, чем и кому Никольников насолил, – предложил Андрей. – Он ведь журналистом был. Почему вы не рассматриваете версию, учитывающую род его профессиональной деятельности?

      Очки Перепелицына поблескивали, а глаза сделались тусклыми, как у рыбы, вытащенной на сушу.

      – Мы рассматриваем разные версии, Андрей Вадимович. Мой вам совет… Даже не совет, нет. Личная просьба. Отправляйтесь-ка вы домой. С результатами следствия вас ознакомят в свое время. А сейчас не мешайте работать. Что вы такой беспокойный, молодой человек? Вам сколько лет? Тридцать?

      – Еще нет тридцати.

      – И мне, – доверительно сообщил Перепелицын. – Видите, мы ровесники. И оба выглядим старше своего возраста. Современные люди, в современном мире живем. Но есть и старики, их все еще хватает, да… – Он наморщил лоб, давая понять, как это его огорчает. – И они совершают глупости. А нам, молодым, приходится расхлебывать. – Перепелицын сокрушенно развел руками. – Этот напился и с балкона сверзился, тот под поезд угодил, а другой с ножичком к бывшему другу поперся. Нужно учиться дистанцироваться, иначе рехнемся к чертовой матери. Согласны со мной, Андрей?

      – Нет, – отрезал Андрей и покинул управление полиции, где, как он уже понял, можно искать что угодно, только не закон и справедливость.

      Оттуда он махнул прямиком на дачу Никольникова. Отыскать ее помог сторож, почему-то принявший незнакомца за очередного опера. Разубеждать его Андрей не стал. Многозначительно покивал, а потом стал осторожно расспрашивать. Сторож в ответах путался, все скреб затылок, соображая, чего от него добиваются, а потом заявил:

      – Вы вот