Человек из Санкт-Петербурга. Кен Фоллетт

выделялся Сент-Джеймсский дворец, по другую – обширный парк. Кареты и автомобили знати двумя рядами выстроились вдоль Мэлл примерно до ее середины. Шоферы и кучера стояли, прислонившись к своим авто и экипажам, позевывая и коротая время, пока их не вызовут, чтобы забрать из дворца хозяев или хозяек.

      Экипаж Уолденов дожидался у тротуара на парковой стороне Мэлл. Возница в синей с розовым ливрее графов Уолденов расположился рядом и читал газету при свете фонаря своей кареты. Всего в нескольких метрах, скрытый во мраке парка, за ним наблюдал Максим.

      Им владело отчаяние. Его план рушился на глазах.

      Его английский не позволил ему четко понять, что «кучер» и «лакей» не одно и то же, и потому он превратно истолковал смысл заметки в «Таймс» о порядке подачи экипажей. Он рассчитывал, что сам возница должен будет дожидаться у дворцовых ворот появления своего хозяина, чтобы затем бегом вернуться к карете. По первоначальному плану Максима именно в этот момент он собирался обезвредить кучера, переодеться в его ливрею и подогнать карету к дверям дворца.

      На самом же деле кучер остался при карете, а рядом с дворцом дежурил лакей, что и стало для Максима неожиданностью. Теперь, когда экипаж вызывали, к нему бросался лакей, чтобы потом вместе с кучером забрать с дворцового двора хозяев. То есть ему предстояло устранить не одного слугу, а двоих, причем сделать это скрытно, чтобы ни один из сотен остальных дожидавшихся на Мэлл людей ничего не заподозрил.

      Свою ошибку он понял уже пару часов назад и с тех пор лихорадочно думал, как решить проблему, пока кучер у него на глазах болтал с другими возницами, восхищался стоявшим рядом новеньким «роллс-ройсом», играл в какую-то игру по полпенни и протирал окна кареты. Самым разумным теперь представлялось отказаться от первоначальных намерений и избрать для убийства Орлова другой, более подходящий день.

      Но сама эта мысль была Максиму ненавистна. Прежде всего не существовало ни малейшей уверенности, что подвернется второй столь же удобный шанс. А во-вторых, Максим горел желанием прикончить князя именно сегодня. Он уже предвкушал грохот револьверного выстрела, рисовал в воображении, как упадет настигнутый пулей Орлов, составил закодированную телеграмму для Ульриха в Женеву, представлял себе радость от этого известия, которая воцарится в маленькой типографии, заголовки в газетах по всему миру, а потом и революционную волну – она прокатится, сметая все на своем пути, по России. «Я не имею права откладывать покушение, – подумал он. – Необходимо сделать все сейчас».

      Тем временем к кучеру Уолденов подошел молодой человек в зеленой ливрее.

      – Как сам, Уильям? – спросил он вместо приветствия.

      «Стало быть, кучера зовут Уильям», – отметил про себя Максим.

      – Грех жаловаться, Джон.

      Максим не совсем понимал этот обмен репликами.

      – Что новенького в газете? – полюбопытствовал Джон.

      – Да вот объявляют цельную революцию, понимаешь. Король обещал, что на будущем годе соберет пожрать с собой только кучеров, а все толстосумы останутся глотать