Воронограй. Русский Савонарола. Н. Лихарев

ли ж князь-то великий поедет завтра?

      Перепуганная до полусмерти княгиня Марья в изнеможении опустилась на скамью и залилась слезами.

      – Ну, пошла хныкать Марья! – пренебрежительно махнула рукой свекровь. – Подумаешь, в самом деле, беда какая… А Лука Петрович твой – дурак старый, – обратилась она к боярыне, – сам, как баба, без приметы шагу не ступит да и людей морочит! Типун ему на язык, непутевому!..

      Великая княгиня Софья, дочь знаменитого Витовта, литвинка по происхождению, была менее суеверна, чем русские женщины. Суровая по своему характеру, умная и дальновидная, она всю жизнь с презрением смотрела на московских боярынь, плаксивых и недалеких, не знавших ничего, что делалось за порогом их терема…

      – Полно тебе, Марья, – продолжала старуха, – правду говорят люди: дешевы бабьи слезы, даром льются!.. И что вы за бабы такие! Я всю жизнь прожила да только раз, как под венец шла, плакала; а вы на дню по пять разов ревете! Мужу-то не докучай – пускай его с Богом едет!..

      Но княгиня Марья воочию уже видела всякие страхи и не переставала плакать. Ей казалось, что беда уже наступила, грозная, неминучая…

      Старуха опять принялась за прерванное чтение Евангелия. Из страха перед строгой свекровью княгиня Марья утихла и только минутами судорожно всхлипывала.

      Княгиня Софья дочитала до конца главу, объяснила и ушла в свою горницу.

      – Не докучай, говорю, мужу-то, Марья! – строго проговорила она, уходя.

      Но только ушла строгая свекровь, как царица расплакалась пуще прежнего. Остановить было больше некому, а боярыни и сами каждую минуту были готовы заголосить.

      – Сходи-ка к мужу-то, государю великому! Авось уговоришь! – говорила шепотом, утирая слезы, боярыня Авдотья.

      – И то пойду, пускай свекровь-матушка бранится потом! – махнула рукой великая княгиня.

      Она взволнованно накинула на себя поверх опашня соболью телогрею и торопливо вышла из светлицы.

      Великий князь Василий только что встал после отдыха, когда жена вошла его горницу. Он сидел за небольшим столом и при свете тонкой восковой свечи прилежно читал Евангелие: надо было как следует приготовиться к великопостному говенью. Великая княгиня как вошла, так и бросилась на шею к мужу. Ни слова не говоря, она билась у него на плече, как подстреленная птица.

      – Что ты, Марьюшка?! Что с тобой?! – полуудивленно-полуиспуганно произнес великий князь. – Али с детьми что?..

      Всхлипывая и путаясь, княгиня рассказала мужу обо всем.

      – Не езди, сокол мой ясный, – говорила она, – чует мое сердце, беда стрясется над тобой! На кого ты меня, сироту, с детьми оставишь!..

      Слова жены смутили Василия. Надменный и заносчивый, когда чувствовал вокруг себя силу, великий князь робел и совсем падал духом, встречаясь лицом к лицу с опасностью. Не вышел он характером ни в славного деда своего, ни в мать, гордую княгиню Софью.

      Василий старался успокоить плачущую жену, а у самого сердце сжималось от страха. «Дурная примета, – беспокойно думал