Свист и пляска. История из новейших времен. Екатерина Владимировна Вольховская

за глюк. Правда, днем сквозь судно иногда проскакивала моторка, тащившая за собой банан, но все обходилось благополучно. Экипаж, который, пребывая на борту, тоже оставался невидимым, сперва воспринимал такие проскоки как аттракцион. Все дружно сбегались в трюм, хихикали и глазели на оседлавших банан девиц в купальниках. Потом всем надоело.

      Кроме моря, имелась еще река, пересекавшая пляж и в это самое море впадавшая. Вдоль реки тянулся базар с питейными заведениями, которые манили команду едва ли не сильнее, чем неодетые красотки в шезлонгах. Вначале Капитан собирался отправить на сушу двух-трех человек, включая Флейтиста – пополнить запасы, разведать обстановку и навести справки про монастырь. Ну и попробовать поискать замену Флейтисту. Последний жутко достал Капитана напоминаниями о своей великой цели и о том, что в команде он-де только временно.

      Однако после двух дней разглядывания берега в трубу члены экипажа пообещали закатить бунт,. если их всех не отпустят в город. Капитан заколебался – перспектива подавить (если получится) настоящий бунт возбуждала его не меньше, чем возможность проветриться. Однако в конце концов пришлось уступить.

      Шлюпку спускать не стали, так как никто не знал наверняка, будет ли ее видно. А неожиданно выскочить на пляж прямо из воздуха, по общему мнению, попахивало извращением. Поэтому бравые морские волки просто сиганули за борт – как были, в одежде, – и вполне сошли за компанию подгулявших туристов. При этом никто не подумал о том, что зримость могла к ним вернуться в полете – а это было бы почище явления из прибоя. К счастью, этого не случилось.

      Флейтист за время путешествия научился плавать как дельфин и драить палубу как сам черт. От солнца у него краснел и шелушился нос, а волосы приобрели совсем уж пергидрольный оттенок. Не сказать, что он был этому очень рад. Вместо сгинувшей еще при ведьме кепки голову пришлось повязать банданой, под которой опилок рога выделялся наподобие шишки. Однако все это были мелочи.

      Выбравшись на берег и обсохнув, Флейтист отправился прочесывать кабаки – в надежде найти идиота, которого можно было отправить вместо себя на «Бесноватого». В результате он нашел великое множество собутыльников, с коими и напробовался разнообразных местных жидкостей – от домашнего вина до виноградной водки.

      Несколько попыток познакомиться с туземками – с целью разузнать у них про монастырь, разумеется, – окончились провалом. Туземки были диковаты, передвигались стайками и при виде Флейтиста (которого немного портил обгоревший нос) сверкали на него газельими глазами и хихикали с безопасного расстояния. Ему никак не удавалось перехватить их взгляды: заметив, что он на них смотрит, девушки алели лицом, отворачивались, а то и разбегались. Зато туристки, сами плутавшие в городе и ни бельмеса не понимавшие по-местному, висли на парне, как мидии на камне и жутко отвлекали от цели. Наконец, устав сопротивляться неизбежному, он позволил себя увести и очнулся только через полтора суток на пляже.

      Галька под его распростертым телом была ужасно холодная, твердая и