Лоза небес. Сборник рассказов. Сергей Струков

и выразительным. Её почитают за тайную аскетку и пророчат монашеское поприще…

      Ровно через год после её поступления в регентскую школу, она, однажды, проходя по кленовой аллее, мимо, из красного кирпича, стен семинарии, увидала вдруг возле себя знакомое лицо…

      В то же мгновение, словно кто плеснул кипятком ей на сердце! Она узнала его! Он был из одного с нею города, и притом – одноклассник.

      Сердце её зашлось и кровь больно и настойчиво застучала в висках. Она отошла немного в сторону и остановилась.

      Илья не замечал её и, с чувством жестикулируя руками, разговаривал с друзьями, согласно кивавшими ему на все захватывающие перипетии повествования…

      Воспоминания, столь болезненные и столь дорогие для неё, в одно мгновение рванулись из глубины души и стали явью…

      Твёрдый ком в горле прервал дыхание.

      Она, испугавшись его вдруг неожиданного, и при этом самого «простого» появления, и вдруг самой неожиданной и «простой» близости к себе, хотела идти со всем дрожащим внутри и подкашивающим ноги трепетом, и не смогла… Покачнулась и остановилась… И вновь пошла, и опять остановилась…

      До скамеечки было несколько шагов… Она не могла, но, наконец, она сделала их и присела. Молитва сбивалась и терялась взволнованным умом…

      Она вспомнила теперь, как два последних школьных года в её родном городе пронеслись ярко, живо и незаметно.

      А сейчас под сердцем разлилось нечто ледяное, дрожащее и даже режущее…

      Она любила Илию и не сводила с него глаз все последние два года обучения в школе. Он же совсем ничего не знал о её любви и встречался с другой их одноклассницей. Она писала ему стихи и прятала, даже от матери, взволнованные проникновенные, трогательные строки, над которыми ночами проливала столько слез…

      Разве что один священник знал, что происходит с юной девичьей душой. Знал и не мог помочь, и только молился на коленях за неё и за всех долго, до слёз, и не мог себе простить молитвенной немощи и неспособности «руководствуясь духом мудрости» наставлять ко спасению. Накладывая заношенную, почти засаленную епитрахиль на её чудную, благоухающую головку, он грустно смотрел вверх и сбивчиво, всегда почему-то сбивчиво, читал разрешительную молитву…

      Однажды она была в кино и там застала Илию с подружкой…

      После сеанса, не зная почему, пошла за ними в горсад и увидела их обоих, бесконечно счастливых и позабывших все на свете, в кустах сирени; и увидела то, как он страстно целовал её, эту длинноногую и бледную…

      Они ушли, а она упала на случившуюся в парке скамью, поднимавшуюся из, занесённой золотыми берёзовыми листьями, земли всего лишь одной – единственной старой и темной от времени доской, и пролежала на ней в беспамятстве много времени, и не могла очнуться, и только холод ночи пробудил её дрожащее тело…

      Мать не узнала дочь… А она дала себе слово забыть Илию навсегда.

      Сама