Гадкие утята. Свами Матхама

на улице мне повстречался Заполин отец вместе с братом. Я спросил о нём.

      – Виталя умер, – сказал отец и состарился лицом.

      По привычке вести себя ярко, он полез в щит с надписью «высокое напряжение». Ожог первой степени составлял девяносто процентов тела. Сердце билось ещё четыре дня. «Здоровый был бык!», – прокомментировал брат свои слова про сердце.

      Потом мне приснился автобус «Лиаз», стоявший на улице, где никакие автобусы не ходят. «Лиазы» в городе тоже не ходят. Я, зачем-то, влез в него, Там сидел Заполя. На нём не было ожогов. Я всё-таки решил, что ему больно. Он горбился и высоко поднимал плечи. Виталя сидел на заднем сиденье. А возле самой двери сидели два чувака. Я, почему-то, запсиховал и разозлился, когда посмотрел на них, хотя они вели себя прилично. Глаза только щурили и сверкали блатными, глумливыми улыбками. От этих двух веяло беззаконием. И, почему-то, неодолимой силой. Один что-то насмешливо говорил, он особенно выводил меня из себя. Казалось, я выдумываю силу: не было на них мышц. Слова блатного не касались меня прямо, но я чувствовал ужасное унижение. Второй ничего не говорил, только криво усмехался. Я неконтролируемо разозлился. Без всяких переходов я предложил Заполе с ними драться. План был нелепый. Я не чувствовал сил на драку, вообще, мне казалось, что я еле стою на ногах. Силы Витали тоже вызывали сомнение.

      Услышав мои слова, говоривший обернулся к нему, насмешливо спросил: – Ты будешь со мной драться? Виталя ответил ему, а не мне. Он не слитно произносил слова, его плечи сильно дёргались: «Я… не… могу… драться…».

      Ответ был вроде бы и мне. Кажется, Заполя находился под полным контролем этих чертей. Я вылез из автобуса с качающимся сознанием, не вступая больше с ним в контакт. Тут я сознательно обратил внимание, что стою в хорошо знакомом мне месте. Я и раньше это заметил, когда влезал в автобус, но не придал значения. Это место было мне вполне безразличным. В детстве мы регулярно ходили здесь в баню. Я вообще здесь часто ходил, и однажды заметил детсадовскую Гальку. Она была на веранде второго этажа в том самом доме, у которого стоял автобус, видимо, жила здесь. Галька тоже увидела меня и… закривлялась.

      Джейсон Стетхем похож на Виталю. В фильме «Револьвер» чёрный приятель говорит ему: «Самая гениальная разводка с его стороны – доказать, что он это ты».

      Речь у приятеля идёт о «демоне». Это – рациональное проявление эмоций на публику. Низкий басистый смех мужчин и женщин – ежедневный выход этого «демона». Он говорит нашим голосом, сверкает белками наших глаз. Рациональное проявление эмоций – нонсенс, а вовсе не абсурд. Нонсенс порождает смысл в избытке. Можно сказать, весь дискурс – рациональное проявление эмоций.

      Жизнь кажется тяжёлой и бессмысленной каторгой, но «демон» вцепился в её условие мёртвой хваткой. Люди много кушают и пьют и всё равно не могут выпустить сиюминутные эмоции на волю… Кругом пузатые