Листва. Журнал-студия «Вологда». Дарья Сергеевна Михеева

кружевным ковром всю освещенную часть дороги.

      Олька поймала белое чудо на ладошку: «Это не снег! Это белые перышки! Птичий пух! Откуда он здесь?» Белый хлопяной ковер кружевным вихрем взвился с дороги. Перья были повсюду. Олька отмахивалась от них, но они назойливо лезли в нос, в рот, в уши. «Все! Хватит! Прекратите! Я хочу уйти отсюда! Мне страшно!» – Олька закрыла лицо руками. Все стихло. Оля осторожно убрала ладони от лица. Недалеко от нее в свете фонарей кружились странные фигуры людей в белом. Только вместо рук у них были большие крылья. Они как будто скользили по дороге навстречу к ней, к Оле, выстраиваясь то узким клином, то широким кругом.

      Олька не могла пошевелиться. Ей казалось, что происходит что-то необыкновенное, особенное, неземное. Крылатые фигуры были уже совсем близко. Они выстроились клином, устремленным куда-то туда, в молочную светлую даль улицы, и застыли. Самая крайняя из них повернулась к Оле. Это была женщина с очень светлой кожей. Холодные голубые глаза смотрели спокойно и недвижно из-под снежных густых бровей. У нее совсем не было волос. Только белые длинные перья, гладко покрывавшие голову ото лба и до самой шеи. Она загадочно улыбнулась и прошептала:

      – Летим с нами, Оля…

      – Вы умеете летать? – Олька не могла отвести взгляд от ее холодных голубых глаз.

      – И ты умеешь. Просто захоти, – шелестел тихий, вкрадчивый голос женщины. – Мне надо домой, меня там ждут! – Олька обернулась, указав рукой в черную темноту.

      – Ты в этом уверена, Оля?

      По щекам Ольки потекли слезы. Она знала ответ, но не хотела произносить его вслух. Олька медленно шагнула навстречу крылатой стае. Ее руки взметнулись вверх, широкие белые рукава превратились в крылья. Белый клин дружно оторвался от дороги. Олька летела. Она больше не чувствовала ничего: ни страха, ни тревоги. Лишь на дороге, на стыке тьмы и света, осталось белое перышко, выпавшее из внезапно выросших больших крыльев…

      Оля проснулась от сильной дрожи во всем теле на подушке мокрой от слез. За окном уже было совсем темно. Оля долго лежала недвижно, глядя в черный потолок, пока сон снова не поглотил ее.

      Утром перед тем, как идти на выступление, Олька достала дневник из-под подушки и, раскрыв его на новой странице, неуверенной, дрожащей рукой написала: «09.05.08. Какой жуткий сон. Я больше, наверно, никогда не смогу заснуть. Страшно. Как будто кто-то во сне дал мне выбор… И не между тем, чтоб идти или не идти домой. Нет. Скорее, так: жить дальше в этой жуткой тьме или улететь туда, где будет уже все равно. И я полетела… Слабачка! Неужели я умру? Это же полный бред! Надо меньше думать о плохом! Да и вообще, все, забыли! Это просто сон, просто игра моего воображения».

      Часть 5. Все было как во сне…

      Холодный свет софитов ярко освещал небольшую сцену СДК. Зал гудел, словно большой рой пчел. Люди толпились повсюду: в проходах, у сцены, – все были заняты поиском своих мест. Многие были с цветами