Когда листья станут желтыми. Алексей Прокофьев

коснулась ног, он с размаху бросился в теплую пучину и поплыл дальше от берега. И откуда взялись силы? Остановившись, оглянулся назад – Мими превратилась в куст, а его дом…

      Конструктор из чистого дерева, не покрытого ни лаком, ни краской. Аккуратные бруски разных размеров, окна, крыша, забор и труба – все из дерева. И если поднести такой брусочек к носу – вкусно пахло свежеструганной древесиной. Он собирал из конструктора дома и населял их фигурками солдат, рыцарей, ковбоев и индейцев. И то, что в одном доме могли жить и солдат с автоматом, и рыцарь с мечом, а во дворе стояла модель спортивного автомобиля, его совсем не смущало. Все они прекрасно уживались под одной крышей.

      Музыкант перевернулся на спину и распластался на волнах, раскинув руки. Красивый домик, пахнущий свежим деревом, населенный разнообразными фигурками, исчез из памяти, оставив после себя радостную искорку. И все исчезло кроме одинокого человека, вдруг переставшего ощущать себя одиноким.

      Сомнения вернулись, когда он пил кофе, размышляя о том, что с ним происходит.

      «Странно. Через несколько дней все закончится. И ничего не будет. Так отчего же я так… – он побоялся произнести это слово, но оно само собой вырвалось, – счастлив!»

      Музыкант посмотрел на затихший океан, на солнце, падающее медленно в его объятия, взглянул на замершую Мими. Ничего не изменилось. И в то же время изменилось все!

      Зайдя в дом, он подошел к Дереву и погладил лист шириной в две ладони. На нем осталась глубокая борозда от пальцев: лист покрывал толстый слой пыли. Музыкант кинулся на кухню, отыскал тряпку, но та оказалась жирной, грязной, он с омерзением выбросил ее. И тогда он подошел к Дереву, обнял его за горшок и, напрягая всю силу воли, приподнял. Пошатываясь, вышел из дома, осторожно спустился по скрипучим ступеням, старательно считая их – раз… два… три… С трудом сделал еще несколько шагов.

      – Ничего, – задыхался Музыкант, ловя ртом воздух. – Мы дойдем.

      Он нес его бережно, с максимальной осторожностью. Ноги вязли в песке, идти было неудобно и тяжело. Мышцы рук немели, но он прижался к горшку всем телом, влился в него. Сумасшедшее напряжение сковало, музыкант пошатнулся и потерял равновесие. Чудовищным усилием смягчил удар, и Дерево плавно зарылось в песок.

      Сняв с себя рубашку, музыкант смачивал ее и аккуратно, придерживая каждый лист, стирал пыль. Когда все листья засияли изумрудно-зеленым, он по колено зашел в воду и стал брызгать на Дерево. Листья покрылись крупными стекающими каплями, в них отражалось горящее солнце.

      Проснулся он неожиданно рано. Пожелав доброго утра Дереву, ушел на берег и долго плавал. Вернувшись, заварил кофе, поблагодарив Панчо за превосходный напиток, и внезапно, вспомнив про него, захотел записать на бумагу свои мысли. Он придумал, что будет писать оставшиеся дни и этот дневник оставит в последний день перед тем как… Да, перед тем как… Оставит на видном месте.

      Не желая откладывать, музыкант бросился искать бумагу и ручку. Не найдя ни того ни другого, взял обкусанный