Краповые погоны. Юрий Игнатьевич Орланов – Орлов

такой-то по вашему приказанию прибыл. Вот эту-то  процедуру я и не мог преодолеть. Я делал два обыкновенных полу строевых шага, но такое не дозволялось.  На этот раз и на свою беду я выбрал ещё более глупый вариант, я просто подошёл к кучке сержантов и встал возле них. Сержанты в это время пили крепкий чай из одной кружки по кругу и сначала не заметили меня.

      Харитонов, наверное, уже и забыл про наш спор и про своё приказание, но повернув голову, увидел меня:

      -А-а, Белов. Ты что не знаешь, как обращаться к старшему? Тебя не учили? Забыл? Вон, видишь выключатель?  Подойди к нему и громко обратись: Товарищ выключатель, разрешите обратиться? Десять раз. Шагом марш!

      Я подошёл к выключателю и десять раз сказал, что мне было велено.

      -Почему тихо? Ещё десять раз.

       Я молчал.

      -Говори! – крикнул зам.

      Вся рота наблюдала за происходящим. Я молчал.

      -Говори! Говори! – глаза его загорелись. Он подошёл  ко мне, взял табурет и медленно стал поднимать.

      -Говори, – заорал он. Я молчал. Размахнувшись сверху, он из всей силы с размаху ударил меня табуретом. Больно обожгло грудь и руку, меня кинуло в сторону, но я устоял.

      Сержант плюнул и, развернувшись, молча ушёл допивать купец. Я лёг на кровать, закрылся одеялом. Мене было плохо. Не от боли, от унижения и досады. Ко мне подошёл мой командир отделения:

      – Белов. Ты ведь сам виноват,– сочувствующим тоном сказал он.

      После этого случая я начисто потерял интерес к службе, хотя до этого в отделении считался одним из лучших и способных: на хорошо и отлично выполнял нормативы, быстро схватывал теорию. Несколько раз я встречался с Николаем Стародубцевым, он попал в специальный взвод второй роты. Взвод этот отличался тем, что там была более насыщенная программа обучения: готовили не только для обычной охраны, но и для конвоирования на транспорте, изучали рукопашный бой, больше бегали, стреляли не только из автомата, но и из пистолета. Были в этом взводе и занятия по  устранению массовых беспорядков, для этого им выдавались дубинки, изучались разные виды построений и перестроений в боевой порядок.

      Взвод был самым престижным в батальоне, но из-за больших нагрузок были те, кто хотели из него сбежать в другие взвода, роты.  Вторя рота вообще была прозвана «фашистской ротой», потому что в ней были самые злые сержанты. Особенно помозки и деды, те, кто прослужили по году и по полтора: все были очень  спортивные, с накаченными мышцами.

      Но оптимист Стародубцев и здесь был спокоен:

      -Вовчик, как у тебя служба? – спросил он  однажды при встрече.

      Я рассказал ему о своей проблеме.

      -Жалко, что ты от нас ушёл. Ты слышал, нас к чему готовят? Служба в городе обеспечена, прокатаемся на поездах, в самолётах, не заметим, как дембель подойдёт.

      Я завидовал ему, тем более, что помимо Николая, в этом взводе был ещё один земляк из нашего посёлка. И случай предоставился мне. В спецвзводе служил один воин, Кцзеури, которому там не нравилось. Ему хотелось более спокойной